Иван Тропов - Крысолов

Только Белоснежки там уже не было. Чувство пространства у модифицированных крыс не хуже, чем у птиц. Белоснежка словно спиной видела. Отцепилась за миг до того, как морда чудовища впечаталась в землю. Кубарем отлетела в сторону и исчезла в темноте.

Баскер не удержался на ногах, падал, но не замедлил движение. Катился-скользил вперед, и его широкие рога летели над землей, как огромный серп, острый с обоих концов…

Стас успел лишь подогнуть ноги.

Рога пролетели под “казаками”, мелькнули светящиеся узоры на спине, и по коленям врезал задравшийся зад, тяжелые мышцы задних ног…

Как бампер машины. Сотня килограммов собственного веса была по сравнению с этим задом пушинкой. Швырнуло как тряпичную куклу. Мелькнуло серое небо, темная, изъеденная зеркалами луж земля… Закружилось, смешалось в глазах, как в стакане миксера…

И удар. На руки. Правую руку дернуло откуда-то изнутри. Дернуло и обожгло. Словно сквозь кисть и предплечье, до самого локтя, вогнали раскаленную спицу. Потом земля ударила в скулу, в висок… Клацнули зубы, крошкой отбивая эмаль, а земля уже врезала по ребрам слева и сзади, по локтю…

И опять лицом в грязь.

Все. Без движений. Лишь в темноте вспыхивают и проносятся перед глазами искорки, словно красно-оранжевые метеоры в темном небе… И боль в правой руке. Расцветающая, распускающаяся как цветок, набирающая силу дикая боль…

Где-то по левую руку трещат кусты – баскер все еще прет юзом по земле…

И где-то совсем уж далеко – женский голос. Уже не тихий, уже крик. Но все еще чертовски спокойный. Если в нем что-то и добавилось из эмоций – то не тревога. Лишь азарт охотницы…

В лицо ткнулась мордочка с холодным носом. Сквозь проносящиеся оранжевые искры – светлая шерсть…

– Живой, живой… – буркнул Стас.

Приподнялся, встал, побежал… Попытался. Земля качнулась, как палуба корабля. Черт возьми, только сотрясения не хватало…

Слева, где-то далеко в кустах, перестали ломаться прутья. Массивный круп баскера…

Там замерло, но всего лишь на миг.

Баскер тоже вставал. Мотнул мордой назад, в темноте блеснули его глаза. Вычленили из темноты, поймали в при­цел… И баскер вскочил, развернулся – легко, одним мощным движением. На четырех лапах, и вот уже на дыбах, вот уже начиная разгон, прямо сквозь кусты…

И взревел. Опять от боли. Крысы серыми стрелами вылетали из кустов и как бешеные пчелы бились в баскера, вбивали в него коготки, висли на нем. Со всех сторон. С боков, со спины, в морду… Почти весь взвод.

Висли на нем и рвали, бешено работая лапами и резцами, словно рыли норы, словно пытались нырнуть внутрь плоти… С баскера летели темные брызги, клочки… В ноздри ударило запахом крови – терпким и соленым.

Баскер уже не ревел – он уже выл. Забыв про все на свете. Встав на дыбы, он крутился, ломая кусты, молотил воздух передними ногами, как боксер, пытаясь сбросить с себя крыс…

На морде повисли сразу три. В этой серой мешанине мелькнуло рыжее пятно. Рыжик. И значит, баскер уже не опасен. Даже если Арни и не выучил своих солдат, как атаковать крупную цель, – то уж Рыжик-то знает, куда прежде всего нужно бить. Глаза. Лишить противника зрения.

– Оставить! – крикнул Стас. – Отход! Прикрывать сзади!

И, пошатываясь, с трудом ловя равновесие, шагнул в кусты. Продрался сквозь них, вывалился на тропинку. Побежал, пригибаясь, прячась между рядами кустов.

Позади, где-то у дома, молотили копыта. Не то ревел, не то выл изодранный баскер. Звенел, как упавший на кафель скальпель, голос Бавори…

В глазах все еще прыгали искры, все еще шатало, но надо бежать.

Быстрее, быстрее!

Надо успеть до забора прежде, чем они поймут, что к чему, прежде чем сообразят, что надо делать. Если они отрежут путь к забору…

Спрятаться не получится. У этих тварей прекрасный нюх. Не всякая собака способна идти по запаху после весеннего дождя – когда воздух полон влаги и запаха прелой листвы, медленно гнившей под снегом всю зиму… А этот шел. Без следов, по одному лишь градиенту запаха… И если они рассыплются цепью и пройдут через кусты…

Земля качалась, но уже не так сильно, уже не корабельная палуба в шторм. Вестибулярный аппарат почти пришел в норму. Справа и слева замелькали серые тени. Белесое пятно…

Крысы нагнали, шли рядом, по сторонам.

Быстрее, быстрее! Не поднимая головы, скорчившись в три погибели – но надо быстрее!

Где-то там, впереди, сотнях в трех метров, должен быть забор.

Ну, мимо него не пробежишь, если бежать все время прямо. Он вокруг всей фермы идет.