Кир Булычёв - Доктор Павлыш

– Такого шанса нет, – упрямилась мать. – Сигнал космической связи– гравиграмма. А у них здесь планетарная связь. Радиосигналы. Зачем лелеять несбыточные надежды?

Глаза у Ирины были влажными, она еле сдерживалась, чтобы не заплакать, и оттого лицо ее было злым и напряженным.

– В тот-то и дело, – объяснил Сергеев, – что мы постараемся наладить не космическую связь, а планетарную.

– Вам ее не наладить.

– Ее наладить легче. Потому мы и идем, мама, именно сейчас. Когда мы догадались об этом, я чуть не запрыгал от радости.

– И молчали? – спросила Ирина.

– Вайткус знает, – ответил Сергеев. – И Старый тоже. Но мы не хотели говорить об этом заранее.

– Глупые тайны, – проговорила Линда. – Никому не нужные тайны.

Она тоже не хотела, чтобы Сергеев уходил.

Олег смотрел на старших. Все было решено.

Теперь судьба поселка в его руках. И в руках Сергеева. И надо успеть.

И в этот момент дверь хижины распахнулась, чуть не порвались веревки, которые держали ее.

Старый громоздким силуэтом возник на пороге.

Он не вошел в дом. Он медленно оглядел сидевших за столом.

– Борис, этого еще не хватало! – Появление Старого подарило Ирине возможность сорвать на нем злость, даже ненависть к людям, которые угрожают жизни Олежки. – Ты же болен! Ты сошел с ума. Уйди, уйди!

Старый засмеялся. И это было очень странно. Время не подходило для смеха.

– Идиоты, – сказал он весело. – И я главный идиот.

– Садись, – предложила Линда, поднимаясь, чтобы помочь Старому. Может быть, она подумала, что Старый бредит.

– Да послушайте вы меня, – кивнул Старый. Он подошел к столу, уперся в него единственной рукой, и свет коптилки отразился в его глазах. – Мы говорили, как бы нам починить планетарную связь на «Полюсе». Говорили?

– Конечно, – кивнул Сергеев.

– Только последние идиоты могли тратить на это время, – произнес Старый торжественно. – Потому что планетарную связь не надо чинить.

– Почему? – спросил Вайткус.

– Да потому, что ее надо просто включить!

– Ты что имеешь в виду? – спросил Сергеев, который уже понял, что Старый не бредит. Старый что-то придумал.

– Кто мне ответит, где, кроме узла связи, на корабле есть передатчик?

– Ты прав, – почти сразу отреагировал Сергеев. – Мы самые последние идиоты.

– Что он имеет в виду? – спросил Олег.

– Проще простого, – сказал Сергеев. – Передатчик есть на катере. На спасательном катере, который остался на «Полюсе».

– А насколько мне известно, – добавил Старый, – передатчик катера совершенно цел. И мы не думали о нем, потому что нам не приходило в голову, что можно выйти на связь с кем-то на этой проклятой планете.

Стало очень тихо, словно Старый сказал эти слова на непонятном языке. И каждый для себя переводил их.

– Ого, – пробасила в тишине Луиза. – Это же меняет дело.

Это меняет дело, повторил про себя Олег. Это меняет дело. За минуту до слов Старого путешествие к кораблю было жертвой, подчинением холодной и разумной Необходимости. Каждый шаг к кораблю уводил от Марьяны и отнимал у нее и ребят шанс спасения. Минуту назад уже подчинившийся ненавистной Необходимости Олег проклинал поход и тех, кто заставил его идти к «Полюсу», все были врагами, потому что готовы были примириться с гибелью Марьяны… Идея Сергеева, хоть и дававшая некую тень надежды, не обещала надежды немедленной… Какое хорошее, доброе лицо у Старого. Какой он умный и мудрый. А почему не я? И тут же возникло, как удар, как позор, понимание, что о передатчике на планетарном катере должен был вспомнить он, Олег. И не нужно было никакого полета на воздушном шаре к реке. Уже давно, десять дней назад, две недели назад надо было лететь на «Полюс» и вызвать земную экспедицию…

– Я должен был подумать об этом раньше. – Сергеев был мрачен, будто слова Старого его не обрадовали.

И Олег понял почему: он был отцом Марьяны и думал сейчас так же, как Олег. И тогда впервые Олег ощутил свое родство с Сергеевым– они оба любят Марьяну.

– Чего же мы стоим? – Олег сначала услышал этот крик, а потом только понял, что это кричит он сам. – Надо сейчас же идти.

– Сначала соберем все по сусекам, – сказал Вайткус, – чтобы вы не померли с голоду.

– Ты уходишь с утра? – спросила Лиз, когда все расходились.

Эти дни она к Олегу не подходила, молчала, только смотрела на него издали пристально и жалко. И мать с Олегом тоже не говорили о том вечере. Олег вроде бы понимал, что виноват он сам– не надо было жалеть Лиз и тогда бы он сам не стал обманщиком, ведь трудно даже представить себе подлеца, который целуется с девушкой, когда другая, которую он любит, погибает в диком лесу. И потому он просто старался об этом не думать, а думал о Марьяне и походе к кораблю. И это у него, надо сказать, отлично получалось. Как будто Лиз и не было в поселке. И потому, когда она подошла, Олег сразу вспомнил и ощутил свою вину, и в нем возникло недоброжелательство к Лиз. Даже к тому запаху душистой травы, который вновь исходил от нее. И, наверное, он сказал бы что-нибудь несправедливое и обидное, но в тот момент он уже был в походе, в горах, он уже включал рацию…