Алан Фостер - Квози

В Норах специально обученные Квози устраивали костюмированные представления своих древних обрядов. Делалось это не только с целью развлечения туристов, но и ради тех молодых Квози, что родились уже на Ширазе и знали о планете Квозинии лишь понаслышке. Им их далекая родина представлялась унылым пустынным местом, где живут одни только Квози и где не встретишь ни одного живого Человека.

Все шло превосходно. Так раздумывал Чад, медленно двигаясь дальше. Ни в книгах, ни в фильмах никто и предположить не мог такой ход событий. В свое время все, как один, недооценили то влияние, которое обе расы оказывали друг на друга.

Все остальное оказалось следствием.

Кроме того, что старое поселение стало местом развлечений и центром образования, у него было еще одно предназначение. Сейчас его стали использовать для официальных церемоний. Вообще Квози любили пышные и помпезные ритуалы, а восстановление тех из них, которые были забыты, приветствовали всем сердцем.

В тот день должен был состояться обряд посвящения в Главы Старейшин. И сейчас их по-прежнему был семеро, но они стали лишь бледной тенью той, прежней Семерки. Причиной сохранения церемонии была не только и не столько ее пышность, сколько поддержание чести Квози. Как нация, они уже исчезли. Теперь осталась лишь их история и искусство.

Старость до сих пор почитали, на нее смотрели с уважением, почти также, как католики взирают на Папу, а неврастеники — на любимых астрологов.

Чад подумал, что Минди это понравилось бы. Несомненно, в былые времена она сумела бы обыграть этот ритуал так, чтобы затем из него вышел превосходный сценарий для будущих постановок. Разумеется, уже давно ушло в небытие шоу «Время Квози». Да и не стало уже и самой нужды в нем, ведь теперь повсюду можно было встретить живых Квози. И сами они были прекрасными актерами, справлявшимися равно как со своими, так и с людскими пьесами. А тот незначительный факт, что один только Господь мог бы заставить их улыбнуться, в расчет не брался.

Но Минди уже не было. Она ушла пять, нет шесть лет назад. Арло был болен и не смог почтить ее память лично, но прислал свои соболезнования. Несмотря на всю разницу между ними, он оказался прекрасным мужем. А что до Чада, то он так и не женился — занят был, что ли; но сейчас у него были и племянники, и племянницы, души не чаявшие в своем знаменитом дядюшке.

Боковая дорожка, по которой он брел, привела его в VlP-холл, где старик мог наслаждаться обрядом в окружении Людей и Квози столь же знаменитых, как и он сам. Зрелище это, как все, создаваемое Квози, было чарующим по своей красоте и неистовости. Звучали чудесные песни и дивная музыка, устраивались потешные бои и тут и там мелькали изумительной красоты одежды. Все это радовало и глаз, и сердце.

Но Чаду было трудно свыкнуться с мыслью о том, что Разговаривающий-на-Бегу стал центром всеобщего внимания. Он не мог думать о старом, седеющем Квози иначе, чем когда он впервые увидел его, лежавшего неподвижно на дне горного озерца, сосредоточенно рассматривавшего чужое небо.

Но он не утонул. Услужливая память Чада тут же напомнила ему, что он сам вытащил пришельца для того, чтобы теперь он стоял здесь.

Вот он. Уши опущены, на огромных ногах — дорогие сандалии. Бригады телевизионщиков снимали его со всех сторон, сопровождая кадры торопливыми комментариями. Весь мир увидит его. В конце концов, не каждый день случается посвящение в Семерку.

Когда церемония закончилась, Чад, прихрамывая, направился вперед, чтобы вместе с огромной толпой поздравить Квози. Он ощущал на себе взгляды, слышал шепот; люди его узнавали. Отступая назад, они быстро расчистили ему путь. Да, в известности была несомненная выгода.

Разговаривающий-на-Бегу, облаченный по столь торжественному поводу в самые пышные одежды, наклонился к старому другу и тепло похлопал его по плечу. Слабыми уже ушами он все же проделал жест приветствия. На него были направлены сотни камер.

Только после того, как спала первая волна внимания, а журналисты стали разбредаться по округе, Разговаривающий прошептал Чаду на ухо:

— Теперь, когда с этой ерундой покончено, ты должен немного посидеть со мной, — его голос был по-прежнему слабым и тонким.

— Кажется, это дело слегка затянули, не так ли? — боковым зрением Чад видел двух премьеров Президента, как-то нелепо выстроившихся в ряд в ожидании того момента, когда Глава Старейшин пожмет им руки.

— Приходи завтра, — шепнул Разговаривающий старинному другу. — Мы отправимся в путешествие, я хочу посмотреть на старую реку.