Алан Фостер - Зелье

— Но встает вопрос о том, — сказал енот, — какой ценой заключена эта сделка. Вы забываете о несоизмеримости двух зол: смерть троих и гибель миллионов. Что ни говори, а последнее зло куда страшнее первого. И между прочим, мне моя жизнь дорога, капитан!

— Твоя карта бита, Мэл, — подытожила слова Порсупаха Кай-Сунг.

Хаммураби начал потихоньку сердиться на своих сокамерников. В особенности на Киттен, которая вовсе не выглядела несчастной девушкой, попавшей в лапы к лютому ворогу и страстно желающей лишь одного: избавления.

— Послушай, ты, альтруистка…

Кай-Сунг мрачно посмотрела на капитана и, казалось, приготовилась к тому, чтобы перевести спор в практическую плоскость и решить на кулачках, кто прав и кто виноват.

К счастью, в тот же миг до слуха всей троицы донеслось мелодичное гудение дверного звонка. Взгляд Порсупаха был красноречивее всяких слов и конфликт прекратился, едва успев начаться.

— Дверь не заперта, — крикнул енот в дверной микрофон. — Разве это возможно, господа?

Панель бесшумно отъехала в сторону, и на пороге появился Филипп. В его руках был поднос, на котором помещалось множество всевозможных блюдец, розеток, тарелочек, чашек: изрозово-коричневые моллюски, белый хлеб, масло, специи, бисквиты с корицей, отварной картофель, копченые змеи…

— Меня кликнули на кухню, — отчитался парнишка, — и велели принести все это.

И Киттен, и Порсупах онемели, заметив на плече вошедшего пресмыкающее. Их обоих точно ледяной водой окатили.

— Не пугайтесь, друзья, — небрежно бросил Мэл. — Змейка совершенно ручная!

— Я знаю, что может сделать с человеком эта гадина, — прошептала Киттен, осторожно придвинувшись к Мэлу, имевшему неосторожность усесться на ее лавку. — Укушенная такой змейкой жертва погибает в страшных муках.

Мэл подавил в себе внезапное желание обнять девушку: ей это могло понравиться, а там пиши пропало…

Филипп собрался было уходить, но вдруг остановился и внимательно посмотрел на Хаммураби.

— Вас удерживают здесь против вашей воли, да?

— Вы очень проницательны, юноша, — ехидно пропищала Кай-Сунг, хотя ее вовсе и не спрашивали.

— У его светлости часто бывают различные гости. Иногда они оказываются весьма странными персонами.

Филипп почесал чешуйчатый затылок своей питомицы. Змея, на миг вскинула голову и посмотрев недоуменно на хозяина, вновь свилась клубком и погрузилась в дремоту.

— Должен признаться, сэр, — сказал Филипп, по-прежнему обращаясь к одному капитану, — что мне кое-что известно о наркотиках.

Мэл, Порс и Киттен замерли от изумления.

— Ваше прибытие сюда, сэр, — продолжал юнец, — помогло мне понять некоторые вещи, которыми я давно уже интересовался. События представляются мне далеко не в самом ярком свете! Но… если я помогу вам спастись, вы можете обещать мне, что остановите поток винта в Реплер-Сити?

Киттен опять нетерпеливо подалась вперед.

— Неужели, добрый молодец, ты можешь вызволить нас из нашей темницы?

На лице Филиппа появилась грустная улыбка.

— Всех вас ожидает либо расстрел, либо утопление, либо электроток смертельного напряжения. Если вы согласитесь рискнуть, я вам попытаюсь помочь.

— Он знает выход из лабиринта, — пояснил Мэл сам себе.

— Тогда мы не только уничтожим наркотики, — воодушевленно заговорила Киттен, как если бы уже покинула узилище, — но и по заслугам наградим тебя, храбрый витязь!

— Тебе также будет гарантирована защита — влился Порсупах, — от недоброжелателей, которые непременно уцелеют даже после того, как Вселенская Церковь покончит с наркоимперией Роуза.

Филипп с недоумением осмотрел щедрого на посулы енота, потом улыбнулся и внезапно заговорил на целую октаву выше прежнего, причем слов нельзя было разобрать вовсе. Мэл примерно понимал, правда, о чем шла речь, так как изъяснялся на томианском достаточно бегло для того, чтобы вступать с кем-нибудь в торговые отношения и т. п. Этот язык отличался своими вычурными тоническими ударениями и запутанным синтаксисом, однако юнец говорил без малейшей запинки.

Внезапно Филипп замолчал. До того внезапно, что Киттен даже немного опешила: впрочем, у каждого языка свои особенности. Бог с ними…

Окончив свой разговор с енотом, юнец взял поднос под мышку и вышел вон. Дверь беззвучно затворилась за ним.

— Ну что, Порс, — спросила Кай-Сунг, — как тебе этот мальчишка?

— Он говорит на чистейшем томианском. Произношение дифтонгов безупречное. Диссимилятивного аканья не наблюдается. Цоканья тоже. А уж какие у него смычно-щелевые — любо-дорого! Даже в родимой сторонке я таких безукоризненных смычно-щелевых не слыхивал!