Алан Фостер - Тот, кто пользовался вселенной

— На самом деле, я не так уж и жажду узнать, каков будет его выбор, — добавил он, не отрываясь от экрана.

— Для него не лишне будет хорошо себя защитить, — мрачно пробормотал Прэкс. Он был уже у двери. — Потому что я все еще не забыл, что ты сказал мне о его увядающей славе, которой он окружен. Когда это случится, я прослежу, как один из моих людей навестит его.

Он удалился, и дверь за ним мягко закрылась. Момлент облегченно вздохнул, довольный тем, что эта встреча наконец-то закончилась. Он презирал таких людей, как Прэкс. Но иногда общаться с ними было необходимо. Иногда это было еще и выгодно.

Он не отрываясь глядел на экран. По нему один за другим проходили имена арестованных на Ивенвейте.

Умен ты, Лу-Маклин. Он внимательно изучал имена. Одно или два имени в списке обвиняемых были ему знакомы.

Да, будет полезно не спускать глаз с этого странного парня, наблюдать издалека. Но пока никакого вмешательства, ничего грубого. У него в голове все еще звучали слова Прэкса. Несмотря на то, что он был низкого мнения о шефе синдиката, он уважал его интуицию.

«Теперь тебе о нем беспокоиться», — так кажется, сказал Прэкс.

— Не знаю, сэр, как у меня получится быть легалом.

— Прекрати, Бестрайт, — упрекнул его Лу-Маклин.

— Нет, правда, сэр. Не забывайте, я ведь был нелегалом всю жизнь.

— Я тоже, — ответил Лу-Маклин, задумчиво рассматривая потолок своего офиса. По нему медленно двигались изображения рыб и ракообразных, изображения в трех измерениях, порожденные умными электронными машинами: перевернутый вверх дном океан. Он всегда любил море, хотя и никогда его не видел.

— Не только это сложно, Бестрайт. Не только это сложно. Ты не часто стреляешь в людей. Ты убиваешь их с помощью бухгалтеров и юристов.

Худой старик откинулся на спинку своего стула, поворачиваясь лицом к широкому экрану компьютера.

— Извините меня, сэр, но по мне лучше стрелять в людей, чем доводить их до крайности с помощью обмана и изворотливости. Это честнее.

— Сейчас мы должны стать легалами. Нам придется подчиняться новому кодексу законов. Сначала это будет трудно, конечно, но не невозможно. Я доверяю тебе. Подмир не допустит нас обратно, даже если мы захотим вернуться.

— Я не понимаю почему, сэр, — сухо сказал Бестрайт.

— Кроме того, это повредит моему новому общественному имиджу.

— Едва ли, сэр. Вы на все сто процентов герой дня. — На мгновение он нахмурился и на его обманчиво добром лице задвигались морщинки. — Только жаль Крисви.

Лу-Маклин и виду не подал, что сочувствует своей бывшей сподвижнице.

— У нее была возможность сделать выбор, и она его сделала. Как и ты, и сотни других людей.

— Я знаю это, сэр, но не думаете ли вы, что она могла бы решить по-другому, если бы вы объяснили ей свои планы? Она выбирала как бы с завязанными глазами.

— Нет. — Лу-Маклин умел выражать отрицание простыми, короткими словами, и они звучали так, как-будто он, Лу-Маклин, и никто другой, изрекал истину и принимал решение в последней инстанции. — Я не мог рисковать. Ни с ней, ни с кем другим. Ты знаешь это. У нее были такие же возможности, что и у других, включая и тебя.

— Включая и меня, — пробормотал Бестрайт.

— Я никому не верю. И поэтому в моих глазах все равны. «Неужели это правда? — подумал Бестрайт. — Что ты на самом деле думаешь обо мне, об всех? Узнаю ли я это когда-нибудь?» — «не твое дело, старый дурак», — произнес предостерегающий голос у него в мозгу. Этот голос не раз предохранял его от беды во время его долгой жизни в подмире.

Лу-Маклин отвел взгляд от потолка и теперь смотрел на Бестрайта, наполовину опустив веки. Молодой человек был одет в темно-коричневый костюм с высоким воротником. Экран компьютера наполнил комнату рисунками с закодированным цветом и мягким музыкальным фоном.

— Я принял решение, Бестрайт. Принимая во внимание продолжительность наших отношений, ты можешь называть меня просто Киис.

Ответ Бестрайта не удивил его.

— Если вы не возражаете, сэр, я отказываюсь.

Лу-Маклин кивнул.

— Почему же?

— Вы просите людей называть себя по имени, чтобы создать иллюзию товарищества, сэр. Это психологический прием.

— На этот раз нет, — последовал ответ. — Только не с тобой.

— Если вам все равно, сэр, я бы хотел сохранить наши отношения такими, какие они есть.

— Если тебе все равно, я бы хотел узнать почему, Бестрайт.

— Личные причины, сэр. — Старик отвел глаза.

— Послушай, ты будешь моим самым близким и наиболее доверенным деловым партнером, Бестрайт. Я разрешаю называть себя по имени даже тем людям, с которыми я работал гораздо меньше, чем с тобой.