Алан Фостер - Что натворил Ву-Линг

— Я прямо не знаю, что и делать, доктор Ваксмэн, — признался агент. — Мое начальство в Денвере приняло мой рапорт об исчезновении сейфа во время страшной бури на горной дороге, но я боюсь, у них остались кое-какие подозрения. А что мне делать, случись такое еще раз? Тогда не только грузу, но и мне пропадать. У меня жена и дети, доктор. Я вовсе не хочу попасть в тюрьму… или в дом умалишенных. Вы — второй образованный человек в городе, знакомый с этим странным делом. Я думаю, нам вдвоем следует подумать, нельзя ли что-то поделать с этой проблемой. Я чувствую свой долг, как ответственного гражданина, сделать что-нибудь, чтобы обеспечить безопасность общества, и я уверен, вы чувствуете такой же долг.

— Согласен, надо что-то делать.

— Ну ладно. Значит, вы уверены, что те двое, которых вы лечили вчера, столкнулись с тем же феноменом.

— По-моему, в этом нет сомнений. — Доктор потягивал херес, глядя сквозь очки на агента. — В случае с их товарищами, унесенными этой тварью, я мог бы заподозрить какую-то темную игру, если бы не уникальный характер их ран. Кроме того, они христиане, и они исступленно божились, что все правда фермеру, который нашел их, бродивших не помня себя, в крови, в горах… И они… постоянно взывали к Спасителю.

Агент положил руки на скатерть.

— На карту поставлено больше, чем безопасность граждан. Речь идет о развитии экономики. Ясно, что у этой твари — настоящее пристрастие к золоту. Почему — не знаю. Что, если в следующий раз она нападет на банк в Чейенне или в более маленьком городке, когда по улицам будут ходить женщины и дети? Но что нам с этим поделить? Мы ведь даже хорошенько не знаем, что это такое, кроме того, что таких тварей здесь явно не водится. Я подозреваю, что это — дьявольское дело. Может быть, имело бы смысл поговорить с пастором Хаммикатом из…

Доктор остановил его.

— Думаю, что надо сначала поискать более земных средств, прежде чем мы примем неизбежное решение отдаться на милость Творца. Бог помогает только тем, кто помогает сам себе, замешан при этом дьявол или нет. По роду моей работы, сэр, мне приходилось общаться с людьми, которые много путешествовали по этому еще дикому краю. Некоторые знакомства производили сильное впечатление на этих буколических путешественников, которые не лишены здравого смысла, хотя и не всегда разбираются в гигиене. В рассказах, касающихся всяких странных происшествий и необъяснимых явлений неоднократно появлялось одно имя, которое с уважением произносили все, от простых фермеров и солдат до образованных людей, как мы с вами. У меня есть надежная информация об этом человеке, некоем Эмосе Мэлоне, который сейчас где-то в окрестностях Чейенна. Я думаю, с ним надо бы посоветоваться по этому делу.

Баттерфильдский агент уставился на доктора, который, допив херес, стал набивать табаком старую трубку.

— Эмос Мэлон? Безумный. Эмос? Я слышал о нем. Это — реликт времен горского расцвета, лихой малый. Но во всем остальном, по слухам, он просто сумасшедший.

— Как и половина Конгресса, — невозмутимо ответил доктор. — Думаю, он нам понадобится.

Агент тяжко вздохнул:

— Я полагаюсь на ваше суждение в этом деле, сэр, но признаюсь, более чем сомневаюсь в его исходе.

— Я и сам не очень оптимистично настроен, — сказал доктор, — но мы должны попытаться.

— Ладно. Но как же с ним связаться? Эти горцы обычно не прибегают к цивилизованным средствам связи, и кроме того, они редко задерживаются на одном месте.

— Об этом я сам побеспокоюсь, — доктор закурил трубку. — Мы дадим ему знать, распространим слух, что он нам нужен, и что дело — самое настоятельное и необычайное. Он наверняка явится. А чтобы он наверняка узнал о нашей нужде — тут уж я полагаюсь на те неведомые и неуправляемые средства, через которые его порода людей всегда узнает нужные вещи.

…Они ждали в кабинете доктора. Перед рассветом снежок запорошил улицы города. Теперь утреннее солнце, как бы нехотя вышедшее из-за туч, заставило таять снежинки, угрожая наполнить улицы жидкой грязью.

У железной никелированной печки сидели агент и растрепанный, злой, в бинтах, Любопытный Чарли. Чарли было чертовски плохо, особенно донимала его сломанная правая рука, но он сам настоял на том, чтобы явиться, а доктор считал, что присутствие очевидца придаст их истории больше убедительности.

Часы пробили полседьмого.

— Время прийти вашему горцу, — заметил Фразер. Он был не в лучшем настроении. Его жена, подозрительная и сварливая женщина, до тошноты замучила его ворчанием по поводу его раннего ухода из дома.