Ф. Ришар-Бессьер - Люди, люди… и еще раз люди

— А те, кто живут на поверхности — камнетесы, лесорубы, поливальщики и «производители шума»?

Альб пожал плечами. Его бесцветные губы искривились в презрительной улыбке.

— Это скоты, примитивные существа… люди, начисто лишенные интеллекта. Они — потомки тех, кто после катастрофы не смог спрятаться в подземельях Опса. Они остались на поверхности и мало-помалу подпали под влияние машунги. Они были предоставлены сами себе и у них оставалась только одна возможность — отдаться на волю захватчика, который превратил их в рабов.

— Каким образом?

Прежде, чем ответить, Высокочтимый вновь вздохнул:

— Шум.

— Шум?

— Да, а как, вы думаете, эти существа питаются?

Давид широко открыл глаза.

— Вы действительно хотите сказать, что они питаются шумом? Звуковыми колебаниями?

Высокочтимый кивнул головой.

— Эти существа из космоса — всего лишь чистая энергия, сконцентрированные волны. Не спрашивайте меня, как это может быть. Я сам ничего не знаю, но создается впечатление, что шум — их единственная пища.

То, что сообщил Высокочтимый, при всей своей ошеломляющей неожиданности, имело для Давида уже ту ценность, что теперь он, наконец, знал ответ на некоторые из вопросов, давно мучивших его. Например, о смысле работ, выполняемых обитателями поверхности.

Шум… шум мотыг, кувалд, пил… звон колоколов, гул листовой стали, рев морских раковин. Весь этот гам и грохот имел единственную цель — дать питание захватчикам. Это казалось Давиду совершенно невозможным, хотя он и понимал, что если растения путем фотосинтеза получают питание главным образом из световых волн, то почему не может быть организмов, способных питаться звуковыми волнами?

И все-таки, чтобы держать человека в рабстве, на грани вырождения, — для этого должны быть и какие-то иные причины. Давиду вспомнились поливальщики. Они не производили шума, если не считать того, что время от времени по очереди трубили в морские раковины или раскачивали колокола, но вовсе не ради тех звуков, которые при этом получались.

Да, было и нечто иное. Что бы там ни говорил Высокочтимый, взгляды космических пришельцев на рабство не так уж и отличались от взглядов людей. Разве подобного не было в земной истории? Египетские фараоны, возводившие себе пирамиды, средневековые феодалы и работорговцы XVIII века — разве все они не укрепляли свою мощь тем, что заставляли подданных заниматься изнурительным трудом, который начисто лишал их воли к сопротивлению?

Человек, подавленный тяжелым трудом, мало задумывается над всем происходящим, а когда труд становится средством унижения достоинства, мозг вообще теряет способность мыслить и постепенно начинается вырождение, а потом — та стадия дегенерации, которая в психиатрии определяется термином «обесчеловечивание», — человек превращается в живого робота.

Это и произошло с камнетесами, лесорубами и поливальщиками. За несколько поколений эти существа начисто утратили способность разумно мыслить и разумно рассуждать. Они смирились со своей судьбой с тем же безразличием, с каким работают механизмы, они были полностью лишены выбора. Они стали игрушками в чужих руках.

Да, теперь Давид имел достаточно ясное представление о страшном могуществе существ машунги. Истина угадалась как-то вдруг, сама собой.

Энергетические создания были паразитами, в той же мере, в какой актиния является паразитом для рака-отшельника, сорняки — для виноградников и ленточный глист — для человека. Какую роль во всем этом играли обитатели Подземелья? Разве сами они, в свою очередь, не превратились в существа, паразитирующие на этих исчадиях ада? Разве они не приспособили свой образ жизни к образу жизни машунги, от которой они получали всю энергию, необходимую для жизнеобеспечения своей общины? Не было ли это чем-то вроде «сотрапезничества», и не потому ли оба вида избегали причинять друг другу какой-либо существенный вред? Эта мысль мелькнула у Давида, когда Высокочтимый поведал ему об отборе особей по умственным способностям, который практиковался среди представителей его расы. Жители Подземелья умели ценить разум и оценивали степень умственного развития по ряду критериев, при отсутствии которых человек изгонялся, подобно тому как в античной Греции людей изгоняли из общества за физические увечья. Приговор выносился совершенно безжалостно, причем внешне процедура чем-то напоминала еврейские погромы в Германии времен Гитлера.