Игорь Липин - Казаки

Надо сказать всего два раза в жизни доводилось ему побаловаться с бабами. Первый раз дело было на Новый год. Тайком выпили они вместе со сверстниками грибной настойки и решили пойти всей гурьбой в землянку, где жила пленная мастеровая. По слухам она никому не отказывала за небольшое подношение. Тогда первый секс его совсем не впечатлил. Коренастая, пузатая женщина, с разваленными на обе стороны обвислыми грудями, равнодушно лежала, широко раскинув ноги. Срамная дырка, густо заросшая черным мехом, слегка вывернулась наружу и отблескивала влажным красным цветом в свете коптящего жирника. Во все глаза они пялились на эту манящую в своём бесстыдстве щель. Когда настал черёд Митяя, он неловко взгромоздился на бабу и почти сразу обильно кончил. Отчего-то стало неловко и стыдно. Пряча глаза, встал с низких нар, застегнул штаны и поспешно покинул землянку.

А этим летом вместе со всеми пошёл за ягодой. Вроде как случайно возле него постоянно тёрлась молодая Оксанка, вдова убитого в вылазке казака Захара Толстого. Когда голоса перекликающихся баб и парней чуток удалились, жарко обняла она его и, вроде как шутя, повалила на землю. А уж что она только не вытворяла с ним тогда в кустах! Облизала-обцеловала всего с ног до головы и все соки выжала. Вот только до слёз обидно стало, когда под конец сказала: «Ничего между нами не было. Забудь! Молод ты ещё и всё у тебя впереди…» Долго потом искал Митяй встречи с ней и на улице и на общем костровище, но только скользила она по нему безразличным взглядом и равнодушно отворачивалась.

А вот сейчас вдруг, от взгляда крысытницы, от запаха её тела и от вида ткани рубашки, белеющей из-под высокого пояса, нахлынуло острое желание обладать ею немедленно.

Митяй словно обезумел. Сунув руку под парку, нащупал лямки и, не разбираясь в застёжках, с треском рванул их. Потянул вниз толстые меховые штаны. Под ними оказались диковинные, плотно обтягивающие тело кальсоны. Девушка с неожиданной силой вдруг начала биться у него в руках и это придало ещё большую ярость. Не в силах больше сдерживаться, он выхватил нож и острым кончиком вспорол все тряпичные препятствия.

Перед ним чернел аккуратный треугольничек, только едва прикрывающий выдающийся вперед лобок и две половинки соблазнительной и желанной щелки. Он рывком перевернул её на живот и, согнув в пояснице, поставил перед собой. Обнаженные ягодицы идеальной округлой формы предстали перед ним. Его штаны, показалось, сами собой слетели до колен. От вздыбившейся разгорячённой Митяевой плоти шёл пар. С размаху он ткнул между ног девушки. Ничего не получилось. Разгоряченный он повторил попытку. Безуспешно! Тогда просунул руку спереди и пальцами нащупал влажное отверстие. Слегка раздвинув нежные губки, осторожно ввёл свой член.

Девушка слабо охнула и сильнее прогнулась в пояснице. Сладкая истома охватила Митяя и он, забыв про всё, предался блаженному движению бёдер.

Бурно извергнувшись семенем, Митяй еще некоторое время стоял, крепко сжимая девушку за бёдра и блаженно закрыв глаза. Только сейчас он стал понимать, почему взрослые казаки говорили, что нет ничего в жизни слаще хорошей бабы и отчего иногда из-за них сходились в смертельной схватке.

Странное ощущение испытывал он сейчас. Стало отчего-то жалко несчастную, искалеченную им пленницу. Захотелось погладить её по густым волосам, приголубить. Подчиняясь этому чувству он развязал ей руки и осторожно опустил на снег. Увидев как голая кожа бёдер мгновенно покрылась пупырышками от холода, спохватился и, скинув с себя куртку, пересадил девушку на неё.

Досадуя на себя, отошёл к костру, со злостью стал укладывать рюкзак. Вот ведь наваждение какое! Что-то совсем он расклеился! С поганой крысятницей обращается как с нормальным человеком. Хорошо, ещё что никто не видит. Только и без этого насмешек ему не избежать. Когда будет о вылазке отчитываться, как объяснить что баба столько ранений ему нанесла? Ржать будут станичники…

Искоса он следил за пленницей. Быстро сделав свои женские дела, она, низко склонив голову, тщетно пыталась соединить лоскутки трусов и кальсон. От этого зрелища ещё паскуднее стало на душе. Какого чёрта он, как безумец, начал на ней одежду ножом кромсать? Пришлось дать ей иголку с ниткой:

— Только ты, это самое… нитки экономь. Неизвестно, может ещё понадобятся.

Не поднимая глаз, девушка молча кивнула.

А Митяй призадумался. После того, что произошло между ними пару минут назад, дело совсем худо было. Бабу, которая в себе семя казака носит, нельзя даже пальцем трогать, не говоря уж о том, чтобы убить — такой закон! И никто этот закон нарушить не может. Получается, что сейчас, вместо куска мяса он, в самое голодное время, в станицу лишний рот притащит. Бросить её в лесу подыхать тот же самый закон не позволяет. Да и нельзя с пустыми руками возвращаться.