Юрий Тупицын - На восходе солнца

- Легко сказать, - вздохнул инженер. - У этого живого холма головной мозг величиной с грецкий орех! Какая уж тут дрессировка!

- Но у него есть и второй мозг, в области крестца. Он в сотни раз больше головного. Недаром это создание назвали двудумом.

Инженер засмеялся:

- Стало быть, ты полагаешь, что он думает не только головой? Забавно! Впрочем, - добавил он, морща в раздумье лоб, - это можно проверить.

- Чем он думает?

Инженер опять засмеялся:

- Нет, на каком принципе он дрессирован.

И Кронин изложил нехитрый план, который Клим принял с явным одобрением.

Заняв места в униходе, друзья обогнали диплодока метров на пятьсот, сильнодействующим красителем, который применяется для визуальной сигнализации, навели участок ложного пути, создав иллюзию двух абсолютно равноценных дорог. Отведя униход в сторонку, они стали ждать, как двудум решит предложенную ему дилемму.

Добравшись до разветвления, диплодок замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Добрую минуту он простоял неподвижно, наклоняя голову то вправо, то влево.

- Думает, - значительно сказал Клим.

По-видимому, имитация была безупречной, потому что диплодок забеспокоился, постепенно приходя во все большее и большее возбуждение, задергал хвостом и заревел. Повозка качнулась, одно ее звено чуть не опрокинулось, и кто знает, что было бы дальше, но в этот момент откуда-то с высоты камнем упал птеродактиль, над самой землей зонтиком распахнул перепончатые крылья и уселся на крестец диплодока. По-хозяйски устроившись поудобнее, птеродактиль несколько раз с силой клюнул гиганта. Диплодок понемногу успокоился, перестал реветь, постоял еще с минуту и степенно поволок повозку дальше, миновав ложный участок пути. Птеродактиль проехался немного на спине ящера, неуклюже разбежался, нырнул со спины-холма и взмыл в небо.

- Любопытно, - пробормотал инженер, провожая взглядом ящера, оказывается, тут есть не только рабочие, но и надсмотрщики.

- И немало, - добавил Клим.

Прикрывая ладонью глаза, он смотрел вверх, где в мутном просторе плавали черные точки - парящие птеродактили.

6

Лобов оглядел товарищей. Клим стоял у стены, хмурясь и заложив руки за спину, Кронин сидел в своей любимой позе - забившись в самый угол дивана и обхватив длинными руками худые плечи.

- Что скажешь ты, Клим?

- Что можно сказать, когда ясно одно - ничего не ясно! - буркнул штурман.

По губам Лобова скользнула улыбка - в этой реплике был весь Клим. Всякую загадку, которой нельзя было дать исчерпывающего объяснения, он воспринимал как оскорбление. Клим обижался не столько лично за себя, сколько за человечество в целом.

- И что же тебе не ясно, мой друг? - хладнокровно полюбопытствовал Кронин.

- Да все! От начала и до конца. Не ясно, куда могла исчезнуть "Ладога" в такой безобидной обстановке. Не ясно, как безмозглые ящеры могут выполнять сложные операции, которые под силу только разумным. Не ясно, почему с действующими атомными станциями соседствуют древние развалины. А стройка? Какой в ней смысл? Мы обследовали одно из построенных зданий. Оно было абсолютно пустым! Ни оборудования, ни мебели, ни механизмов, только комнаты, начиная от крохотных и кончая обширными залами. Это было здание в чистом виде, почти абстракция.

- Люди тоже делают много странного и бессмысленного, если посмотреть на их деятельность непредубежденными глазами, - вздохнул инженер.

- Например?

- Обязательно подавай тебе примеры. Хм! Вспомни такое чудо, как футбольный стадион. Стоит гигантское сооружение, вмещающее десятки и сотни тысяч человек, и в нем ни души. Пустота, тишина и тайна. Лишь один раз в неделю сходятся толпой люди и начинают неистовствовать. Что бы подумал по этому поводу какой-нибудь разумный андромедянин?

- Он подумал бы, что прошлое, никому не нужное прошлое, еще крепко сидит в нас.

- А музыка? - словно не замечая реплики штурмана, флегматично продолжал Кронин. - Трудно придумать что-нибудь более условное. Все в ней держится на некой договоренности и привычке. Здание по сравнению с музыкой куда более понятная и практичная вещь. Его хоть пощупать можно! А музыку?

- Музыку можно слушать, - улыбнулся Лобов.

- И наслаждаться, если ты не окончательное бревно! - добавил Клим.

- Я понимаю, - серьезно согласился инженер, - музыка - это как юмор. Когда чувство юмора есть, то все понятно само собой, а когда его нет, то уж ничто не поможет. Что тут поделаешь, Клим, если, слушая твои экзерсисы, я готов взять увесистый доисторический топор и расколотить твой инструмент на тысячу кусочков! Но ближе к делу. Скажи мне, Клим, почему ты считаешь, что наслаждаться сочетаниями звуков можно, а постройкой здания нельзя?