В который раз пробегая взглядом по серой неприметной стежке, скользящей по траве, Тимур вдруг каким-то мгновенным наитием понял, в чем дело. Понял и испугался так сильно, что у него перехватило дыхание. Он просто знал эту тропинку, знал, куда она повернет. Он знал, например, что вон за тем пригорком, что впереди, она свернет в чащу кустарника и через него выбежит на берег озера. И веря и не веря себе, незаметно прибавляя шаг, Тимур дошел до пригорка и начал взбираться на него. Шаг, еще шаг, и он увидел, как тропинка, кокетливо изогнувшись, смело нырнула в расступившуюся чащу кустарника.
Теперь Тимур не сомневался, он узнал ее. Прошло сто лет. Спят вечным сном друзья его юности, и вместе с ними его Дийка. Сколько раз они пробегали по этой тропинке, чтобы с первыми лучами солнца выкупаться в озере! Это была светлая, юношеская, бездумная и немного эгоистичная любовь. Они жили тогда не настоящим, а будущим, а потому не отдавались друг другу целиком: каждый мечтал о своем, особом счастье. Тимур душой был уже в просторах неба, а Дийка - глубоко земной человек - жила простой жизнью, добрыми мыслями и никогда не мечтала о звездах. Прошел целый век. Как многое переменилось на Земле! А тропинка - все та же. Старый друг!
Тимур наклонился и положил ладонь на ее шершавую, поросшую редкими былинками, прохладную поверхность. И вдруг сердце его дрогнуло, а мысли затуманились. Полно, может быть, и не было длинной-длинной дороги среди звезд? А вековой прыжок жизни на Земле - сон. Длинный путаный сон! Может быть, он только вчера простился с Дийкой. Может быть, она вот сейчас выглянет из-за кустов и крикнет, как бывало: "Тим, догоняй!" Так она звала его - Тим. И вдруг это "Тим" отчетливо прозвучало в птичьем гомоне. Тимур вздрогнул и огляделся. Ни души. Только птицы, ветер и огромное сияющее небо.
- Дийка! - негромко позвал он.
Никто ему не ответил, только кузнечик, пригревшийся на солнце, подал свой стрекочущий голос.
- Дийка, - уже не позвал, а просто повторил вслух Тимур. И снова застрекотал кузнечик.
Полно! Видел ли он мир, где нет ничего, кроме ночи и звезд? Неистовое голубое пламя чужого злого солнца? Кто он - мужчина или юноша? И куда ведет его эта знакомая тропинка, может быть, в прошлое? Тимур провел по лицу вздрагивающей ладонью. Слабый запах травы, пыли и влаги коснулся его ноздрей. "Это все роса, - машинально подумал он, - это роса". Рука коснулась шрама, который он получил на ближайшей к Сириусу раскаленной планете с озерами жидкого металла. Он грустно улыбнулся. Постоял, прислушиваясь, не заговорит ли с ним озорной кузнечик, сбежал с пригорка и углубился в чащу кустарника. Он шел быстро и уверенно. Кусты то разбегались в сторону, образуя полянки, то жались к тропинке вплотную, смыкая ветви у Тимура над головой. Иногда он нечаянно задевал их то рукой, то плечом, и тогда листья лениво стряхивали на него тяжелые капли холодной росы.
Скоро кустарник начал редеть и расползаться в стороны. В просветах зелени показалась синяя полоска воды. Еще несколько шагов, и Тимур, мокрый от росы, вышел на каменистый берег озера. А вот и скала! Сколько раз Дийка встречала его здесь. "Доброе утро, Тим!" - кричала она, стоя над самой водой. Загородившись ладонью от острых лучей уже набравшего яркость солнца, Тимур вглядывался в плоскую, будто ножом срезанную вершину скалы до тех пор, пока глазам не стало больно от сияния солнца и неба. Тогда он опустил голову.
Озеро в величавом спокойствии лежало перед ним. Даже самая легкая морщинка не касалась его безмятежной глади. Оно было похоже на полированную глыбу синего студеного льда. В нем, как в зеркале, отражались и ясное небо, и зелень кустарника, и серые скалы. В озере был тот же самый мир, что щедро блистал красками и неумолчно звучал вокруг. Тот же и все-таки другой. Он был мягче, задумчивее, печальнее. Он был как сон, как воспоминание, как цветная акварельная тень прошлого.
- Дийка! - тихонько сказал Тимур озеру.
Наверное, он и сам не знал, что обращается не столько к девушке, не столько к своей давней незрелой любви, сколько к самой невозвратно ушедшей юности, к теплым земным снам, которые снились ему в тревожном космосе при холодном свете немигающих звезд. Озерный мир молчал, теперь даже веселый кузнечик не ответил ему. Только издалека, будто и впрямь из прошлого, доносился прозрачный и радостный перезвон птиц.
Вдруг, нарушая тишину, сухо простучал сорвавшийся камень и гулко бултыхнулся в воду. Взлетели в воздух искрящиеся солнцем брызги, и волшебный озерный мир исчез. От него остались лишь атласные волны, нехотя всколыхнувшие озерную гладь. Тимур вздохнул, пробуждаясь от своих грез, и поднял голову. На вершине скалы он увидел стройную девичью фигуру, четко рисовавшуюся в голубом сиянии неба. Она стояла спиной к нему, загораживая глаза далеко отставленной ладонью. И это движение, и каждая линия ее тела были до боли знакомы Тимуру. Дийка?
Читать дальше