Нил Бастард - Переносчик смерти

Как я и предполагал, садов не видно. Мы подходим ближе. Перед нами предстает пепелище, которое местами еще дымится. Вероятно, каратели были настолько разозлены, что уничтожали все, что попадалось на их пути во время следования к центру Эль-Башара.

Я никогда не был связан с садоводством или земледелием, но отлично понимаю, какого труда здешним жителям стоило вырастить эти сады здесь, посреди пустыни. Но раз уж для военных человеческие жизни ничего не значат, то что уж тогда говорить о каких-то там деревьях! Их выжгли подчистую!

Я смотрю на Агизура и замечаю, как он дрожит. Не от страха. От негодования. Я подозреваю, что с этим местом у него связаны какие-нибудь особые переживания, но не спрашиваю, чтобы не провоцировать взрыв негативных эмоций. Из уст парнишки то и дело вырываются какие-то берберские слова, звучащие весьма злобно. Я полагаю, что это ругательства и проклятия, адресованные тем негодяям, которые творили здесь бесчинства.

Мы пересекаем пепелище. Ноги так и вязнут в пепле. То по щиколотку, то едва ли не по колено. Иногда у меня складывается впечатление, будто нам приходится идти по болоту.

Когда мы наконец-то завершаем свой переход, нас наповал убивает новая картина. Опять кругом ужасы, устроенные карателями. Вместо аккуратных побеленных домиков мы видим только обугленные руины. По характеру разрушений я предполагаю, что для уничтожения жилья использовались минометы или что-то в этом роде, смотрю на своего спутника и спрашиваю, готов ли он идти через все это. Вопреки ужасу, который отражается в его глазах, юноша не собирается пасовать.

Мы спускаемся к развалинам и идем в сторону рыночной площади. Нам приходится постоянно корректировать путь, обходить воронки, нагромождения остатков разрушенных зданий и прочее. Сплошь и рядом мы видим окровавленные трупы и части тел. На многих уцелевших стенах буреют засохшие потеки крови.

Скорее всего, военные сначала обстреляли эту часть Эль-Башара из минометов, а потом прошлись здесь, чтобы добить тех, кто чудом избежал смерти. Нас до боли потрясает труп старика с вытянутой рукой. Бедняга явно прикрывался ладонью от автоматов, направленных на него, молил о пощаде.

Выбираемся на рыночную площадь, усеянную телами людей, погибших от рук карателей. Они утопают в песке, нанесенном сюда бурей.

Лавки и магазинчики разгромлены. Часть из них сожжена. Тем не менее мы делаем обход в поисках чего-нибудь съестного.

Вскоре наши запасы пополняются еще не зачерствевшими лепешками, финиками, несколькими головками сыра, кусками вяленого верблюжьего мяса, разными консервами. В лучшие времена мы, безусловно, все это купили бы. Однако сейчас заплатить некому.

После рынка мы заглядываем в больницу. В окнах этого здания нет ни единого целого стекла. Стены покрыты царапинами и дырами. Каратели наверняка обстреливали больницу из крупнокалиберных пулеметов, установленных на бронетранспортерах, но не пытались сжечь ее.

Это дает мне призрачные надежды на то, что внутри мы сможем отыскать хоть что-то из медикаментов. Кое-какие запасы у нас имеются. Они хранятся в той самой машине, в которой оборудована лаборатория. Но этого мало.

Мы приближаемся к зданию. Я гляжу на него и чувствую, как меня что-то гложет, но не могу понять, что же именно. Подойдя к самому входу, мы останавливаемся и несколько секунд всматриваемся в темный проем, в котором отсутствуют двери. Агизур хочет идти первым.

Я хватаю его за руку, останавливаю и шепчу:

— Погоди!

— Что-то не так? Мы же за лекарствами… — удивленно реагирует парень.

— Тебе не кажется странным, что здание не уничтожено? — спрашиваю я.

— Каратели просто спешили, поэтому и оставили все вот так, — не понимая моего волнения, отвечает тот.

— А мне сдается, что все это неспроста, — говорю я, поднимаю кусок кирпича и отхожу вместе с юношей на приличное расстояние от входа.

Мой спутник смотрит на меня недоумевающими глазами. Я размахиваюсь и швыряю кирпич в дверной проем. Нам слышно, как он с грохотом падает на пол. Ничего не происходит.

— И что это доказывает? — спрашивает Агизур и скептически выдыхает.

Я молчу, поднимаю еще несколько кирпичных осколков и один за другим бросаю их в том же направлении. Шума от падения четвертого из них мы не слышим. Вместо него раздается неслабый взрыв, который разрушает часть здания. Агизур от неожиданности нагибается, втягивает голову в плечи.

Мне ясно, что мы не можем сейчас идти в больницу. Ведь таких вот неприятных сюрпризов там может быть очень много. Вероятность наткнуться на один из них крайне высока.