Нил Бастард - Переносчик смерти

Лично меня одолевает еще и другая мысль, весьма навязчивая. Если в одной из частей пещерного города продолжают находиться те люди, которые подбили самолет, то они могут быть вооружены по последнему слову техники. Среди прочего у них может быть и снайперская винтовка. Агизуру я, разумеется, об этом не говорю.

Мы движемся по намеченной траектории, скрываемся за большими камнями, приближаемся к шоссе и быстренько осматриваемся. Ни с одной, ни с другой стороны не видно никаких транспортных средств. На счет «три» мы стремительно пересекаем проезжую часть и спускаемся по обочине.

Теперь можно свободно вздохнуть. Для любого снайпера, находящегося со стороны пещер, мы находимся вне зоны видимости. Я невольно воздаю хвалу неизвестному проектировщику здешней шоссейной дороги и особенностям местности.

С этого момента наш маршрут выравнивается. Мы движемся вдоль дороги, не забывая осматриваться и прислушиваться. В случае столкновения с карателями или любыми другими агрессивно настроенными людьми с оружием у нас не будет никакой возможности оказать им сопротивление. Посему нашей главной задачей на нынешнем этапе передвижения становится избежание подобной встречи.

Темп нашего передвижения выше среднего. Я спрашиваю своего спутника, не устал ли он. Парень говорит, что нет, нисколько.

Предсказуемый для меня ответ. Я не знаю, при каких обстоятельствах Агизур заявил бы обратное. Ему хочется выглядеть в моих глазах смелым и выносливым. Он готов совершить марш-бросок на пределе своих возможностей, забывая при этом, что я не спецназовец, а всего лишь врач. Впрочем, в военной заварухе, кипящей в этой стране, мне самому трудно отделаться от мысли, что я давно перестал быть просто медиком.

По пути мы не встречаем абсолютно никого. Вокруг нас нет ни одного намека на то, что в оазисе продолжает бурлить жизнь, как это было до недавнего времени.

Мы подбираемся к Эль-Башару как раз с той стороны, где еще вчера находился палаточный городок. Нашим взорам открывается зрелище не для слабонервных. Ограждения завалены или обожжены. От вышек остались лишь обугленные перекладины. Сама территория представляет собой нечто невообразимое — пепел вперемешку с песком.

Я прекрасно понимаю, откуда взялся этот пепел. Слезы наворачиваются на мои глаза. Агизур изо всех сил пытается держаться, но вскоре его прорывает, и он плачет навзрыд, не стесняясь меня,

Я рискую подойти поближе и замечаю обугленные трупы наших недавних пациентов, присыпанные песком. Он оказался на них из-за бури, а не потому, что мертвых кто-то пытался захоронить. По крайней мере, у меня складывается именно такое впечатление.

Я врач, многое вытерпел на своем веку. Однако вид палаточного лагеря, сожженного карателями, подрывает мое самообладание. Мне хочется кричать. Я, человек, верный клятве Гиппократа, не способен понять, как кто-то может творить подобные зверства.

Все же я сдерживаюсь. С одной стороны, мне не хочется, чтобы Агизур видел мою слабость. С другой же — до выяснения обстановки по Эль-Башару в целом демаскировать себя криками было бы весьма неразумно.

Агизур тоже берет себя в руки. В его глазах не только остатки слез, но и блеск праведного гнева. Он подходит ко мне. Мы некоторое время стоим неподвижно и молча смотрим на эту страшную братскую могилу.

Вероятности того, что кто-то из больных мог выжить в этом пекле, нет никакой. Несмотря на это, мы отправляемся по периметру бывшего палаточного лагеря.

Ветер продолжает смешивать песок с пеплом. Кое-где еще струится дым. Нигде нет ничего такого, что свидетельствовало бы о жизни.

По пути мы обнаруживаем несколько трупов без признаков обугливания. Люди, шедшие на поправку, явно пытались спастись от ярости карателей. Огня они избежали, но от автоматных очередей уйти не удалось. Их скосили выстрелами в спину.

— Зачем они это сделали? — спрашивает у меня парень, имея в виду военных. — Чем им навредили эти беспомощные люди, которые находились в палатках?

— Агизур, у меня нет ответа на твой вопрос, — честно признаюсь я. — Я могу представить, чем они станут оправдывать свое жуткое преступление, но все это будет лишь частью проблемы.

У нас нет времени продолжать разговор. Нам нужно осмотреть остальную территорию оазиса. Мы огибаем сожженный палаточный лагерь и берем курс на близлежащие фруктовые сады. Точнее сказать, туда, где еще недавно они находились. Идем по дороге, занесенной песком.