Нил Бастард - Переносчик смерти

Меня прорывает первым.

— Как нам оценивать то, что случилось сегодня днем? — задаю я коллегам максимально обтекаемый вопрос.

— Как нарушение норм международного права, — схватывает с полуслова Аркадий Федорович.

— Мне кажется, что это и без того понятно, — говорит Йордан.

— Стало понятно, но лишь после того, как мы лично столкнулись со всем этим, — замечаю я. — Но у меня в связи с данными событиями возникает несколько иной вопрос.

— Какой же? — не терпится Христову.

— А ты не догадываешься? — искренне удивляюсь я и продолжаю, не желая щекотать любопытство моих коллег: — Если отвлечься от всего того, что мы пережили и за этот день, и за предыдущее время, и попытаться посмотреть со стороны на появление колонны военной техники в Эль-Башаре, то можно заметить определенные детали, нестыковки…

— По-моему, все логично, — не соглашается мой напарник. — Военные, захватившие власть в Хардузе, не имели возможности держать под контролем ситуацию, связанную с эпидемией, и решили прибегнуть к крайним мерам. Кажется, мы это уже обговаривали.

— Именно поэтому колонна военной техники, едва доехав до оазиса, сразу же направилась в сторону палаточного городка? — иронизирую я. — Откуда военные узнали, что именно здесь находится передвижная лаборатория, в которой можно производить новую вакцину против Эболы? Они наверняка владели этой информацией еще до приближения к Эль-Башару.

— Возможно, у них имелись разведданные, — высказал предположение Аркадий Федорович.

— Погодите-погодите, — разволновался болгарин. — Вы думаете, что все дело в Джулии?

— Да, — говорю я и утвердительно киваю, а мой наставник соглашается со мной.

— Артем, ты всерьез считаешь, что мисс Раст могла нарушить клятву Гиппократа и направить карателей в палаточный городок? — осведомляется Йордан.

— Я считаю, что нужно исходить из того, что мисс Раст — женщина, которую схватили и удерживают военные, — реагирую я. — Еще неизвестно, какие способы воздействия они применяют в отношении ее. В Эль-Башаре она давно зарекомендовала себя с лучшей стороны. Во время вспышки эпидемии всегда была на передовой, вместе с нами делала все возможное и даже невозможное, чтобы помочь инфицированным людям. Каждый день рисковала во имя их спасения. С чего бы ей тогда резко меняться и идти на нарушение клятвы Гиппократа? Не хочу повторяться, но все-таки я уверен, что нужную информацию каратели из нее выбили.

— При таком раскладе нельзя исключать, что ее к настоящему времени уже и в живых нет, — задумчиво проговорил Карский. — Особенно с учетом того, как эти вояки себя ведут.

— Будем надеяться, что Джулия жива. — Йордан не хочет верить в ее смерть.

Мне и хотелось бы согласиться с ним, но почему-то предположение Аркадия Федоровича выглядит куда более правдоподобным. В сущности, мой наставник озвучил то, что я боялся произнести вслух.

Проходит несколько часов. Наступает ночь. Несмотря на страшную усталость, мы с коллегами не торопимся укладываться спать.

Мне хочется выйти наружу, чтобы посмотреть, как там обстоят дела. Я предупреждаю об этом товарищей. Никто не упорствует. Все желают мне только быть осмотрительным и в случае чего звать на помощь. Я обещаю не отходить слишком далеко от входа в пещеру.

Агизур напрашивается пойти со мной за компанию. Кахина, конечно, волнуется, но отпускает сына со мной.

Мы осторожно идем к выходу. Буря к этому времени заметно стихла. От ее недавнего буйства практически ничего не осталось. Ветер продолжает дуть, но он уже далеко не такой сильный, каким был днем. Да и облака пыли как такового нет. В противном случае я не смог бы увидеть на небе ни звезд, ни луны.

— Явный признак того, что буря пошла на спад, — говорю я на арабском, указывая на небесные светила.

— А я уже подумал, что она зарядила на целую неделю, — слышится ответная реплика Агизура.

Меня передергивает от неожиданности.

— Ты что, говоришь по-арабски? — удивленно спрашиваю я.

— Говорю. Но не люблю. На нашем родном языке мне лучше мысли выявлять, — признается мальчишка.

— Не выявлять, а выражать, — поправляю его я, продолжая удивляться открытию. — Мог бы и раньше признаться. А то столько суматохи из-за необходимости переводить за тобой и для тебя.

— Я никак не находил придатного случая, — с виноватой улыбкой пояснил парень.

— Не придатного, а подходящего, — вновь поправляю его я.

— Говорю же, на родном языке мне лучше, — с легкой укоризной в голосе напоминает паренек.