Елена Асеева - Коло Жизни. Бесперечь. Том второй

– Я пью… пью… снадобье, – протянул ослабшими губами вещун и вздев руку приткнул ладонь к груди вдавливая ее в глубь и тем стараясь снять частое биение сердца.

– Ваше снадобье – пустое, – раздраженно дохнул Китоврас и порывисто переступил с ноги на ногу. – Это при такой болезни самое настоящее невежество и отсутствие как таковых знаний. Когда-то дарованные вам белоглазыми альвами знания были бесценны… Но время спустя вы не только большей частью их растеряли, но и как вам, людям присуще, многое извратили. Вместо того, чтобы основываясь на тех великих знаниях расти и ступать вперед, вспять откатились назад. Возможно, когда-нибудь вы достигните определенного уровня в лечение своих братьев, но как всегда добьетесь этого извращенными методами… И в общем не думаю, что вы будете полноценно продлевать жизни.

– Никогда не будут… Уж слишком они много утеряли из знаний альвов, да и гибель континента, непременно, нанесет урон по тому, что им дадено, – мрачно отметил Кентавр.

Он вынул из висевшего на сыромятном поясе заместа чингала кожаного квадратного кошеля, только с плотными стенками, продолговатую короткую трубку, переливающуюся рдяно-синим цветом с игловидным острием на одном его конце и приплюснуто-плоском закругление на ином. Все еже удерживая руку старшего жреца лекарь приставил к его запястью игловидное навершие, слегка вогнав сам кончик в кожу. И немедля резко нажал на приплюснутое закругление в другом конце трубки. Ярко блеснула пурпурным светом вся поверхность трубки и зримо выстреливший из игловидного конца блестящий луч, который озарив глубины запястья (отчего стали просматриваемы не только плоть, кость, но и каждая мышцы, жилка в ней) попал в пульсирующий красный сосуд. Зыбкое свечение охватило и само запястье, и кисть руки, и предплечье почитай до средины. А малеша спустя скомковалось тонкой рдяной полосой огибая запястье. И тотчас покрытое холодным потом бледное лицо Липоксай Ягы приобрело свой обычный молочно-белый цвет, а на щеках даже выступил легкий румянец. Вещун глубоко вздохнул и с благодарностью взглянул на стоящего подле него Кентавра, уже выпустившего, все поколь объятую сиянием руку и с той же степенностью убравшего в кошель трубку.

– Днесь, – довольно строго сказал Кентавр, смыкая края своего кошеля, вроде образующих единую поверхность. – Мы займемся госпожой и чадом, а после я настаиваю на твоем лечение. И коли вновь ты начнешь его избегать Липоксай Ягы, придется привезти тебя на сфероид силой, ибо не допустимо, чтобы ты болел. – Вещун было отворил рот, стараясь возразить, но Кентавр негодующе качнул головой и дополнил, – а по поводу чадо… Ты, Липоксай Ягы, вероятно, ведаешь по какой причине отсутствовала давеча на Земле госпожа?

Кентавр смолк и в упор глянул в голубые побледневшие от переживаний очи старшего жреца. Тот медлил совсем немного, а затем малозаметно кивнул. Так как знал из доверительных рассказов Есиньки, где она побывала, и что видела.

– Движение в космических пределах, – произнес многажды понижая голос Кентавр. – Порой может не благостно отразится на развитие плода. Потому поверь нам… Будет лучше если ты выполнишь о чем мы тебя просим. А именно передашь на наше попечение заботу о госпоже и ребенке.

– Хорошо, – чуть слышно дыхнул Липоксай Ягы все же не в силах сдержать своего огорчения и от той досады даже прикусил нижнюю губу.

– Ну, не надобно только так расстраиваться, – успокоительно молвил Кентавр и теперь сызнова нажатием на уголок открыл, резко выдвинувшуюся узкую выемку в кошели, явившую покоящуюся там голубую каплеобразную капсулу. – Обещаю, ты первый кто увидит госпожу и чадо после родов.– Липоксай Ягы с трудом выдавил на лице улыбку. – А теперь, – он вынул из выемки капсулу, и тотчас стыки кошеля слышимо щелкнув сошлись. – Нужно положить облатку в чашу с водой и дать выпить госпоже.

– А, что это? – вопросил вещун, протягивая руку и принимая на ладонь голубую облатку.

– Это снотворное, весьма сильное, – незамедлительно пояснил Кентавр. Он ухватил старшего жреца за плечи и рывком дернув со стула, поставил на ноги. – Как госпожа уснет, позовешь нас. Я ее унесу. Сам не подымай, не нагружай сердце, сие для тебя вредно… Мы поколь будем здесь, в казонке, абы госпожа нас не видела и не волновалась. – Лекарь воззрился пронзительно своими иноредь становящимися жгуче-черными очами и досказал, – ты, Липоксай Ягы, потерпи… Мы здесь, на Земле, надолго не задержимся, не более пяти-десяти лет по вашему. А потом улетим. Улетим, и ты сызнова станешь повелителем. Будешь править своими къметинцами, славить имена Господа Першего и его младшего брата Зиждителя Небо. Будешь растить сына госпожи и ощущать себя счастливым. А покуда… Покуда притерпись, – дополнил он, точно прочитав затаенные мысли вещуна.