Нелл Уайт-Смит - Лис, который раскрашивал зори (сборник)

Мастер Тарр мелодично, словно застенчиво засмеялся:

− Когда мы читаем талантливо написанную книгу, мне кажется, мы делаем то же самое. Мастер Райяк, я должен с вами поговорить об одном очень серьёзном и неприятном для вас деле, но как сотрудник Центра, я не могу вас избавить от этого разговора: есть основания для уголовного следствия.

− Я слушаю вас, − отозвался тойя.

− На месте вашего прошло назначения, в вашем доме были найдены бумаги, в которых были некие адресованные вам инструкции.

− Какого толка?

− Там говорилось, что в момент нападения, на город вам следует любым способом добиться смерти вашей супруги.

− Очень занятно. Зачем?

− Об этом там не было сказано ни слова.

− Я ничего не знаю об этих бумагах, разумеется. И, более того, если бы я о них знал, или действовал по ним, то уничтожил бы по прочтению.

− Верно, мастер Райяк, верно… думаю, что и к иным смертям, с которыми связывают ваше имя вы не причастны с той же долей уверенности?

− Так, или иначе я всегда к вашим услугам, и я буду рад помочь следствию. Кстати сказать, я рад вашей скорой поездке в Лунные Лики − я очень доволен тем, что вы ответили взаимностью на интерес госпожи Арранн к вам. Ваша супруга − чудесная женщина, но если вы хотите, чтобы ваши потомки унаследовали ваши телепатические способности, то вам требуется особа…

− … особа, имеющая предрасположенности к эмпатии? − улыбнулся мастер Тарр, отметив в голове небывалую осведомлённость мастера Райка, − полноте − госпожа Арранн вовсе не склонна к этому − она милая юная талантливая сотрудница Центра Лунных Ликов, которая увлечена мной, но не более того. Она не имеет склонности ни к телепатии, ни к эмпатии, да и я, как вы верно отметили − женат!

− Эмпатии? Нет, право же, мой добрый друг, лишь обыватели навязывают генетике излишнюю сложность, мастер Райяк. Для того, чтобы ваши дети были телепатами также, как и вы, вам следует обращать внимание на юных рыженьких субтильных девушек вроде госпожи Арранн, а она очень и очень мила, если я верно её помню, впрочем, такой мой совет, не более того, − он улыбнулся, и они продолжили свой путь некоторое время молча, а потом заговорили о чае… мастерские были уже недалеко… по приходу домой в тот же день, мастер Райяк уничтожил бумаги, которые получил от Ювелира в этот раз.

Свободное время мастер Райяк старался проводить со своей невестой. Он до сих пор не касался её. О разговорах с господином Вендом, которые становились всё длиннее и откровеннее, не упоминал. С Линн они обсуждали искусство, философию. У неё было математическое образование, но наукой она не занималась, предпочитая много читать художественной прозы. Книги заказывались по каталогам и, по прочтению, отправлялись назад − она не хранила вещей, ведь иначе их пришлось бы держать вне комнаты, а находись они хоть на сантиметр дальше входной двери − они были бы недостижимы также, как если бы находились в тысячах километров. В этой комнате было место только для её возлюбленного.

Мастер Райяк сожалел об её уме. Ему куда приятнее было бы иметь дело с нервной избалованной особой, привыкшей к исполнению капризов и не знавшей ограничений иных, чем в передвижении и медицинских показаний. Но Линн была умна, а умною женщину нельзя было очаровать иллюзией неотвратимого благополучия, соблазнить красивой ложью, нет, здесь всё будет не так, не так…

Мастеру Райяку довольно было просто держать её за руки: все два года, пока младенец будет формироваться в его утробе для корректировок исходного и последующего геномного кода. Касаться её рук и её волос. Что же до мужчины − тойе подошел бы любой. Он взял бы геном своего личного сотрудника, если бы господин Венд не пошел бы с ним на контакт. И если бы Линн не была умна, то он так и сделал бы − не привязывался бы эмоционально, держал бы на максимально безопасном расстоянии, закончил бы дела в этом городе быстро. Они бы почти не заметили его присутствия, если бы только Линн была им − поверхностно и лживо − увлечена.

Но Линн, милая, милая Лин… Сотворитель, прости за это сожаление. Она смотрела на мастера Райка так, как смотрит на урода урод. Её взгляд был откровенен, он открывал ему всю глубину зловонного упоения своей инакостью, своей непохожестью. Дикий неприкрытый соблазн превращения постыдности в обоснование превосходства. Ей нельзя было сказать, что всё будет хорошо. Она была готова к союзу с ним как к слиянию с мерзостью, которое неизбежно.