Джеймс Уайт - Космический госпиталь

Затем мониторы вступят в контакт с неизвестными, а те, естественно, захотят узнать о судьбе их больного брата, который к тому времени либо совсем выздоровеет, либо будет выздоравливать.

Или же...

Конвей всеми силами пытался отогнать мысль: «А что, если он умрет?»

Прежде чем приступить к очередному исследованию, он расспросил Приликлу об эмоциональном состоянии пациента, но не узнал ничего нового.

Существо было неподвижно и, по-видимому, находилось без сознания. Однако как только Конвей обратился к нему с помощью транслятора, больного снова охватил страх, хотя, как уверял Приликла, он понимал, о чем говорит Конвей.

– Я не причиню вам вреда, – медленно и четко выговаривая слова, Конвей приближался к пациенту. – Но мне необходимо до вас дотронуться. Поверьте, я не желаю причинять вам вред. – Он вопросительно посмотрел на Приликлу.

ГЛНО сказал:

– Страх и... беспомощность. И ещё покорность наряду с угрозой... нет, с предупреждением. Он явно верит вам, но пытается о чем-то вас предупредить.

«Ну, так-то лучше,» – подумал Конвей: существо не возражало против прикосновения. Он подошел к нему и дотронулся рукой в перчатке до участка чистой кожи.

Руку его снова отбросило сильнейшим ударом. Охнув, он отскочил в сторону и, потирая руку, выключил транслятор, чтобы дать выход своим чувствам.

Чуть помолчав для приличия, Приликла счел нужным пояснить:

– Нам удалось получить очень важную информацию, доктор Конвей. Бурная физическая реакция пациента ничуть не изменила отношения его к вам.

– Ну и что из того?! – раздраженно воскликнул Конвей.

– А то, что реакция была непроизвольной.

Конвей подумал над выводом Приликлы и сказал не без горечи:

– Значит, общая анестезия исключена, даже если бы у нас и был подходящий наркоз – сердцем и легкими управляют непроизвольные сокращения мышц. А это ещё одно осложнение. Мы не можем его анестезировать, а он не собирается нам помочь...

Конвей подошел к контрольному пульту и нажал несколько кнопок. Замки сети раскрылись, и сеть оттянуло в сторону.

– Он сам себе наносит травмы, – пояснил Конвей, – бьется о сеть. Вы видите, он почти лишился второго щупальца.

Приликла возражал против того, чтобы убрать сеть, он считал, что, оказавшись на свободе, пациент может нанести себе более серьезные повреждения. Конвей возразил, что пострадавший в его положении вряд ли сможет свободно передвигаться. Ему пришла мысль, что поза, принятая существом, идеальна для обороны. Она напомнила позу кота во время драки, который опрокидывается на спину, чтобы пустить в ход все четыре лапы. Вот и этот десятилапый мог защитить себя от нападения с любой стороны.

Инстинктивные реакции существа были продуктом эволюции. Иначе зачем ему принимать эту оборонительную позицию, не подпуская к себе никого именно тогда, когда оно нуждается в помощи?..

И тут Конвея словно озарило – он нашел ответ на свой вопрос! Нет, поправил он себя, стараясь успокоиться; он уверен, что нашел ответ.

Все их выводы относительно сущности болезни изначально были неверными. Они пришли к ложному заключению, казалось, простому и единственному, – отсюда и диагноз. Если изменить этот диагноз, становятся объяснимыми физическое и моральное состояние пациента, истоки его враждебности. Тогда нащупывается и единственно верный метод лечения.

Больше того, появляются основания полагать, что пациент отнюдь не так злобен и враждебен, как это могло показаться.

Единственным слабым местом в теории Конвея была вероятность того, что она могла оказаться ложной.

Конвей не мог ни с кем обсудить намеченный курс лечения – это привело бы к служебным неприятностям. Вздумай он настаивать на этом лечении, в случае неудачи и смерти пациента его бы, как лечащего врача, просто уволили.

Конвей снова приблизился к пациенту и включил транслятор. Он знал наперед, какой будет реакция пациента – ведь то, что он собирается сделать, было жестоким испытанием для больного, но Конвей не мог поступить иначе. Он сказал:

– Не беспокойтесь, молодой человек, мы вас быстро вернем в нормальное состояние...

Реакция пациента была настолько бурной, что доктору Приликле, который следил за чувствами пациента, пришлось покинуть палату.

И лишь тогда старший терапевт принял окончательное решение.

Три следующих дня Конвей регулярно посещал пациента. Он отмечал, с какой скоростью растет жесткий покров, охвативший уже две трети тела пациента. Не было сомнений, что поражение распространяется чрезвычайно быстро, и опухоль становится все толще. Он отослал образцы в Лабораторию патологии. Оттуда ответили, что пациент страдает весьма активной формой рака кожи, и запрашивали, возможно ли хирургическое вмешательство или лечение радиоактивными изотопами. Конвей отвечал, что и то и друге исключено, так как усилит опасность для жизни пациента.