Сергей Калашников - Внизу наш дом - второй вариант

- Начнём с первого.

- Тогда дождусь, когда Поликарпов переберётся в Нижний...

- Он сейчас называется Горький.

- Забыл, что его переименовали. Давно?

- В тридцать втором.

- Тогда дождусь, когда Поликарпов переберётся в Горький, и стану бывать у него наездами. Позднее, возможно, куплю там домик и совсем переселюсь. Опять же, смотря, как дела пойдут.

- А если не переберётся?

- Тогда буду навещать его тут, в Москве. Но уже сам сюда перебираться не стану. Может быть - в Саратове обоснуюсь.

- Почему в Саратове?

- Поближе к авиазаводу.

- Там нет авиазавода.

- Будет. Там станут выпускать истребители Яковлева - очень нужные войскам. Возможно, сумею поучаствовать в устранении проблем, если устроюсь поближе к технологической цепочке.

- А что? Проблемы будут?

- Проблемы бывают с любыми новыми машинами. Чтобы превратить конструкторский замысел в реальное грозное оружие всегда требуется время. И производственникам, и техникам и пилотам. А ещё обязательно вылезают неожиданности, связанные с тем, что вещь-то новая. Заранее неизвестно, как она себя поведёт в эксплуатации или в бою. Все машины реально становятся на крыло через год-другой упорных допиливаний. Уж на что Николай Николаевич - корифей, но и у него этот процесс имеет место.

- А помогать Николаю Николаевичу в этом случае вы не будете?

- Ему нянька не нужна. На моей памяти нет в его трудах ни одного коренного просчёта. Все неприятности с его техникой возникали из-за спешки сдать проект к сроку, из-за отставания в поставках моторов и других эффектов, связанных с внешними воздействиями. Моя задача, в основном, связана с необходимостью удержать его от поспешности. Творческий человек способен увлечься и не просчитать последствий того или иного шага.

- В конце концов, мы можем просто выслать его в Горький, - улыбнулся Аркадий Автандилович.

- Можете. Но лучше - наоборот. Официально снять с него судимость, или обвинение, или приговор - уж не знаю, как там правильно. Принести извинения: Мол, ошиблись, перебдели.

- Так он тогда вообще неуправляемым станет. Будет посылать всех куда подальше и делать то, что захочет.

- Вот и правильно, вот и хорошо. Не будет поспешности при разработке самолётов, уменьшится количество ошибок и испытаний с отрицательным результатом. Теперь, когда известны временные рамки, в которых требуется нужный результат, нет надобности гнать, как на пожар. Спокойный и уверенный в своей правоте главный конструктор важнейшего для страны вида вооружения - это огромный выигрыш.

- Да он же враг. Скрытный, затаившийся!

- Не забывайте, Аркадий Автандилович, с какой колокольни я смотрю. Кроме того, и вам известно, что после революции Николай Николаевич не срыгнул за рубеж вместе с Сикорским. А что беспартийный и верующий - то по этому поводу в конституции от тридцать шестого года будет для всех прописана свобода совести. Так что не только не враг. Даже не союзник. Он - от макушки до хвоста - наш человек. Один из верных исполнителей воли народа. И это, несомненно, одобрит сам товарищ Сталин. Было бы прекрасно, если бы к выходу такого важного для государства рабочих и крестьян единого для строителей коммунизма основного закона один из основополагающих его принципов был соблюдён.

Посмотрел на меня гость слегка покосившимся глазом, помолчал немного, да и откланялся. А я позвал Надю на плюшки - надо было срочно их есть.

Вскоре приехал Чкалов. Он осторожно хлопнул меня по плечу и как-то застенчиво попросил:

- Слушай, стыдно признаться, но я ведь ни разу не был в настоящем бою. А ты всё же четыре года воевал. Расскажи, как это?

- Да не четыре. По госпиталям валялся, по запасным полкам сидел или переучивался на другие машины. Так что в сумме не больше пары лет в реальной боевой обстановке. А как? Знаешь - утомительно. Когда работы много - с ног валишься. А то нервничаешь, что горючку не подвезли, или непогодой аэродром накрыло. В общем, тяжелая работа.

- А страх?

- Это да - бывает, что чуть не обгадишься в кабине, особенно спервоначалу. Потом боязнь притупляется, а это уже опасно. Нужно постоянно быть, как взведённая пружина. И головой крутить, чтобы не пропустить атаку. Немцы обычно старались на рожон не переть - забирались повыше, заходили от солнца и налетали со снижением с разгону, норовя пристроиться в хвост. Стрельнут с налёту, проскочат и скорее вверх. Знают, что на моём ишачке за ними не угнаться. Но одного такого я подловил - угадал момент для разворота и сумел полоснуть по нему из ШКАСов, потому что он не успевал со мною разойтись из-за высокой скорости.