Петр Заспа - Аэронавт

– В твоей свите не хватает прекрасного врача – нарколога. Вот уж кому было бы для работы непаханное поле. Но я тебя тоже огорчу. Стефан наивен, но не жесток. Широту его души не отравить и не изгадить. А князь, он только поначалу поддаётся на всякие провокации. Что поделать – издержки молодости. Но потом в нём всегда торжествует здравый смысл. Мальчишка умён не по годам и быстро разберётся, что к чему, как бы ты ни опаивал его своим вонючим варевом. Валяться у ног в твоём стаде он не будет. Сам понимаешь – императорская кровь! Её пойлом не разбавить.

– Ну что ты! – рассмеялся Проясняющий. – Кто же станет делать из императора обычного послушника? Я не давал ему напиток ясности. Это было бы непростительной глупостью. Здесь нужно совершенно другое. Он взойдёт на трон, и никто не должен усомниться в его разуме. Но рядом с ним должен находиться мудрый учитель, которого он будет слушаться и черпать его мудрость. Оглянись в историю, флагман. Учитель был у Александра Великого Финикийского. Наставник Овидий вёл к славе Карла Непобедимого.

– Ну а ты присмотрел себе место рядом с троном Александра Российского?

– Я стану тем, кто будет крепить его веру, – скромно потупился Проясняющий. – А ты даже не представляешь, как может быть сильна вера, подкреплённая мудрым словом. И для этого вовсе не нужно пить, как ты сказал, моё вонючее варево. Очень скоро ты в этом убедишься. Пройдёт совсем немного времени, и Александр сам швырнёт твою голову в пропасть. В том, что он пришёл ко мне, я вижу промысел святого Иезуса. Все мои пасынки ничто в сравнении с ним.

– Ничего нового ты не придумал. Любой предводитель даже самой завалящей секты мечтает, чтобы в его сети попадалась лишь крупная рыба. Чем выше пост и богатство его жертвы, тем сильнее и богаче он сам. Но мы с тобой заговорились. Где Александр? Я хочу его видеть.

– Сейчас он беседует с мучеником Иезусом, – произнёс Проясняющий. – Уже заканчивает. Скоро он будет с нами.

Смородин бросил взгляд на закрытый шторой выход, затем, воспользовавшись появившейся возможностью, осмотрел неровные стены зала пещеры. Местами их покрывали картины, написанные растрескавшейся краской, с преобладанием жёлтых и красных тонов. Скорее, эта мазня походила на наскальные рисунки первобытных дикарей, нарисованные пальцами художников и местами сохранившие их отпечатки. Кто-то пытался изобразить солнце с лучами в полстены, кто-то – красную реку. Проясняющий перехватил его взгляд и пояснил:

– Это то, что принесли с собой посланцы в небытие. Таким им виделся мир за чертой. После того, как я возвращал их обратно, они передавали братьям свои откровения, рисуя их на стенах.

– Перестань, – улыбнулся Смородин лукавой улыбкой поймавшего за руку воришку. – Я был уверен, что ты уже понял, что эти притянутые за ослиные уши сказки не для меня. Напоминаешь мне нашего замполита. Тот ещё сказочник был. Ты бы ещё наладил выпуск боевых листков с заметками о героических подвигах с того света, да организовал делёжку дефицитов, и вылитый майор Перегуда. А там бы подстригся, нахватался бы громких лозунгов, и точно тебе говорю – политотдел бы тебя оценил и незамеченным не оставил.

За шторой послышался шорох, полы распахнулись и, пятясь под тяжестью ноши, вошли братья со свёрнутым ковром. Развернув его на полу, они перевернули бесчувственного Александра на спину и сложили руки вдоль тела.

– Властитель, как ты и хотел, он побывал в небытие! – доложил один из них. – Святой Иезус говорил с ним о тебе, о Всемогущий!

– Оставьте его, – нахмурился Двакула, заметив, что этот неуместный постановочный пафос вызвал у флагмана ещё одну скептическую улыбку. – Сейчас я верну его обратно, и он нам сам всё расскажет.

Проясняющий склонился над наследником, закрыв от взгляда Смородина полой мантии. Выудив крохотную пробирку с жидкостью, он намочил часть рукава и промокнул у князя под носом. Александр поморщился, застонал и открыл глаза. Некоторое время его бессмысленный взгляд блуждал по потолку, затем остановился на бороде Двакулы.

– Святой учитель… – еле слышно прошептал он. – Я его видел, как вижу сейчас вас.

– Я рад за тебя, мой мальчик. Ибо Иезус является лишь к тем, кто этого достоин. Встань, дитя, я дам тебе руку.

Теперь Проясняющий вновь переродился. Его голос приобрёл бархатные оттенки и понизился на пару октав.

– Что сказал тебе Святой мученик?

Александр с трудом сел и схватился за виски, пытаясь унять в голове гул.