Кэролайн Черри - Евгений

А потом придется еще мыть посуду.

Наконец они подготовили необходимые продукты и принялись стряпать.

Кухонную выгородку заволокло дымом подгоревшей пищи, и домовой где-то за печкой снова застонал — он ведь был хозяйственным существом, и любой непорядок для него — страшное оскорбление.

Ильяна, сумрачная, села за стол. Она стала вчитываться в мысли мужчин.

— Вижу, вы хотите, чтобы я страстно возжелала ее возвращения! — наконец не выдержала она.

— Вообще-то нехорошо лезть в чужую душу! — вознегодовал Петр.

— Вот еще, и вовсе я никуда не лезла! — отозвалась девушка задиристо, но продолжила, — дядя…

— Чего? — выглянул из кухни Саша.

— А ведь мама во всем винит меня! Как обычно!

— Не винит она тебя! — воскликнул Петр, — я ручаюсь головой! Послушай, а почему бы тебе не сбегать в конюшню и не заседлать коней?

— Но я не хочу ездить сейчас верхом!

— Не хочешь? Но что же ты собираешься весь день делать. Ведь только утро?

— Даже не знаю.

— Но тогда почему бы не прокатиться?

— Вообще-то я хотела бы кое-что записать!

— Ну что же, тоже неплохая идея! — ободрил Саша, постукивая посудой.

— А вот я так не думаю! — возразил Петр, — хватит с нее этого волшебства! Она ведь еще ребенок! Нечего заниматься тем, что ей придется делать в будущем! Детям положено играть и веселиться, падать и обдирать колени о сучья!

— Что ты! — удивилась Ильяна.

— Я ничего!~ Мы с дядей уже обсудили кое-что. И еще тогда, до того, как, — у него явно не вырвалось «до того, как я женился на твоей матери». Что было бы, конечно, логично. Но он сказал иначе, — мы с ним все-таки друзья! А тебе не следовало бы впадать так часто в дурное настроение!

— Я знаю! — отозвалась девушка.

Петр нахмурился — сейчас она говорила точно так же, как и Эвешка. Ну все, начинаются воспоминания.

— Если хочешь, я могу поехать верхом! — тут же предложила девушка.

— Мышонок, я вовсе не собираюсь заставлять тебя делать что-то! Для чего вынуждать кого-то? Твоя мама — очень гордая женщина. И легкоранимая. И она не хочет, чтобы ты выросла такой же, как она. Она хочет, чтобы ты…

Вот «хочет» было не слишком подходящее слово. И отец сам это почувствовал. Он тут же замолчал.

— Я не знаю, чего она именно хочет! — возразила Ильяна, — она так часто меняет свое настроение! Постоянно! Тебе лучше знать!

— Но ты-то чего хочешь, знаешь хотя бы? Так иди и занимайся этим!

— Думаю, тебе не понравится, если я скажу тебе, что мне нужно!

— Послушай, мышонок! Если ты будешь дурить, я буду очень опечален! Если ты станешь там шататься по берегу, то водяной подстережет тебя и утянет на дно! Неужели ты так хочешь стать русалкой? Знаешь, что? Я тебе кое-что расскажу про этого Черневога…

— Не желаю даже слушать!

Ответ дочери потряс Петра, что она даже забыл, что собирался сказать ей.

— Не обращай внимания, — посоветовал Саша свояку, — она же до сих пор не соображает, что к чему! Она вовсе не собиралась говорить это!

— А… как он? — спросила тихо Ильяна. Впрочем, ответ она получила такой, какой и предполагали получить — отец что-то пробормотал, что человеку в возрасте Черневога не пристало общаться с пятнадцатилетней девчонкой.

Впрочем, на эти замечания Ильяна не обратила никакого внимания.

Кочевиков, видя такой поворот дела, решил сделать иной ход.

— Ильяна, — обратился он к дочери, — если он еще будет являться к тебе, ты скажи, что я должен поговорить с ним наедине!

Конечно, такая просьба Ильяну не устроила — и не только потому, что отец наверняка мог настроить Черневого много лишнего.

— А что ты собираешься сказать ему? — осторожно поинтересовалась Ильяна. — сначала спрошу, что ему нужно от нас! Знаешь, мышонок, я обязан ему жизнью! Но не твоей! Если потребуется, я отдам свою жизнь, только бы он оставил тебя в покое!

Ильяна почувствовала, что ее тело словно намагнитилось — какая-то волшебная сила влилась в ее жилы. Или она что-то интуитивно предчувствовала?

— Не нужно ничего такого говорить! — наконец решилась она.

— Но у меня просто не остается другого выхода, мышонок! Я вынужден поступить так!

Ильяна соскочила с лавки и бросилась в свою комнату. Отец рванулся за ней. Рывком распахнув дверь, он увидел, что Ильяна как ни в чем не бывало восседает на кровати, держа в руках свою тетрадь с записями.

Озадаченный Кочевиков закрыл тихо дверь и вернулся в горницу. Почему вдруг тетрадка?

Недоумение его было столь велико, что она даже затряс головой.