Кэролайн Черри - Евгений

Подоспевший дядя Саша схватил Ильяну и стал внимательно ее осматривать, точно надеясь обнаружить какое-то изменение.

— Черневог, убирайся отсюда! — закричал и он, тебе нечего делать у нас!

Черневог вытянул руку вперед, и Сова, словно собравшаяся воединно из густого тумана, села на эту руку. Призрак печально посмотрел на Ильяну, словно случилось что-то страшное, и сказал:

— Ильяна, Ильяна, никогда не забывай меня! Никогда…

Забыть его?

Этого она не смогла бы сделать при всем желании. А друг ее вместе со своей совой уже исчезали, растворялись в воздухе. Дядя толкал ее к отцу, но Ильяне почему-то не хотелось идти к нему. К тому же, отец держал в руке топор, и тоже явно был разозлен. Впервые в жизни Ильяна испытала робость перед отцом — он никогда еще не был так рассержен. И никогда не держал в руке оружия. Конечно, в избе возле двери висел меч, но отец, если и снимал его, то только для того, чтобы потереть, почистить. Петр схватил дочь за руку и тревожно заглянул в ее лицо:

— Ильяна, с тобой все нормально?

Девушка всеми силами хотела выдавить «да». Но губы не слушались ее.

— Он никогда не причинял мне вреда, — выдавила она, но никто не слышал этих слов. Отец выпустил ее руку, и Ильяна побежала вдоль берега.

— Стой! — закричала мать, и Ильяна послушно остановилась. Но Саша промолвил:

— Да пусть бежит! Она просто захотела домой, ей нужно побыть в одиночестве, оставьте ее!

И Ильяна снова бросилась бежать, уже давно знакомым путем — через участок леса, потом перелезть через изгородь из жердей. только тогда она оастановилась, чтобы перевести дух.

Ей показалось, что ее стало преследовать ккое-то наваждение. Уж не колдовство ли это? Да, это и в самом деле было так — волшебные силы матери и дяди теперь были с нею, они должны были охранять ее. Конечно, они хотели, чтобы ее друг снова вернулся в свою могилу, а Сова — на место ео смерти, которое находилось далеко от могилы.

— Нет! — закричала она, — не надо! Не надо!

Но ответом была только гробовая тишина, воздух стал каким-то тяжелым, непроницаемым. Конечно, ведь теперь родные будут стеречь ее, как зеницу ока…

Ни Ильяне ничего больше не хотелось знать. Ей хотелось остаться одной, забиться в какое-нибудь укромное место и сидеть там, чтобы никто не приставал к ней. Ильяна опомнилась — прямо перед нею теменли раскрытые ворота конюшни, откуда доносилось похрапывание лошадей. И Ильяну поразило, что лошади с беспокойством поглядывали в ту сторону, где была река.

Да, лошади боялись. Как и девушка. Малыш тоже стоял во дворе, и он угрожающе урчал — только не на Ильяну, ей бы он никогда не причинил боли. Ильяна подошла к Пестрянке и погладила лошадь по атласной шее, но та стала испуганно всхрапывать и замотала головой, явно пытаясь сбросить с себя руку девушки. Что все это значило?

Теперь задрожала и самам Ильяна. Это подворье казалось ей самым безопасным местом на свете, где можно было спрятаться от любой опасности. Здесь были существа, которые знали ее и доверяли ей.

Ильяне не хотелось сейчас видеть родителей, дядю Сашу — ведь гнев из наверняка еще не прошел. Девушка не могла забыть злого взгляда отца, силы его пальцев, когда он схватил ее за руку.

Они вели себя так, словно Ильяна совершило что-то очень плохое. Но что плохого может быть в том, что она позволила другу поцеловать себя, положить руку себе на плечо и позволить чувстовать себя…

Ильяна почувствовала нечто странное — легкое головокружение, слабость, жар и холод одновременно. Такое ощущение, словно она заболела. Но что это могло быть? В такое время года она никогда не болела. Ах, если бы только…

Если бы только н=он был жив, тогда они убежали бы в лес, в безопасное место. и тогда ничего бы этого не было: мать не выкрикивала бы пронзительным голосом ее имя, имать не спрашивала бы друга, когда он оставит их в покое.

Ильяна уткнулась в пышную гриву Пестрянки, страстно желая спрятаться от всего происшедшего, ощутить себя в полной безопасности. Но неприятные мысли снова и снова одолевали ее, не давая покоя.

Когда он оставит их в покое?

Он был той ошибкой, которую совершила мать, именно о нем говорил отец.

Конечно, мать знала его, она даже назвала его по имени — Черневог.

Мать знала его прежде, мать даже, скорее всего, любила его…

Перед тем, как повстречать отца…

И он тоже назвал мать по имени, точно так, как называл ее отец — тем же самым тоном… А дядя саша, что пришел в этот дом вместе с отцом, тоже узнал Чернневога… Прямо заколдованный круг какой-то…