Кэролайн Черри - Ангел с мечом

Никакой конкуренции. Старый рот Дэла Сулеймана скривился в улыбке.

— Годится. Привязывай.

— Ну да, только тебе придется подать мне конец. Я потеряла оба якоря — носовой и кормовой.

Он поднял и снова опустил белые брови. Его подбородок с лохматой бородой заработал. Женщина с половиной отсутствующих зубов сидела впереди на полудеке, женская гора за корзинами, полными угрей.

— Как потеряла?

— Хэй, у меня на борту береговая крыса. — Она сдвинула фуражку и при этом быстро провела суставом пальца по брови: сначала нужно кое-что уладить с этой береговой крысой; наше дело улажу позже. Старик ухмыльнулся, женщина тоже, и старик поднял свой багор, чтобы сцепить лодки.

Альтаир вернулась к Мондрагону, который стоял в шаге от трапа в среднем проходе и ждал ее.

Он постоял там еще мгновение, глядя ей в глаза. И на миг она снова вспомнила, как его утром освещало солнце.

Потом он повернулся и спрыгнул на причал, босиком, как канальщик, одетый в маленькие штаны Альтаир, протертый на локтях синий пуловер и черный тюрбан, который совсем не скрывал его белой, обожженной солнцем кожи. Он еще раз повернулся к Альтаир.

Она уверенно стояла босиком на палубе, уперев руки в бедра.

— Удачи, — сказала она. — В следующий раз смотри повнимательнее, что происходит сзади тебя.

Его глаза сверкнули, как будто она попала в яблочко.

— Удачи, — сказал он, повернулся и пошел к лестнице. И больше ни одного взгляда назад. Ни одного. Никакого предложения вернуть ей одежду. Слишком

богат, чтобы сообразить: это все, что у нее есть, если не считать того, что на ней.

Или просто не готов обещать то, чего не может выполнить.

Она повернулась и пошла на нос, где старый Дэл сцеплял оба скипа. Присела рядом.

— Дэл, что я буду тебе должна, чтобы ты присмотрел за моей лодкой?

У старика был острый ум, даже если это никогда не проявлялось на его лице. Он пожевал кусочек жевательного табака и выплюнул немного зеленоватую слюну между лодками.

— Хэй, во что это ты вляпалась, Джонс? Ты чиста?

— Клянусь. — Она торжественно подняла руку. — Что я буду тебе должна?

— Я подумаю.

— Ну, прекрасно, думай, старый мошенник! — Альтаир отчаянно подпрыгнула. Старый Дэл умел соблюсти в делах свою выгоду, а удаляющаяся добыча была сильным средством давления на нее. — Я заплачу тебе, заплачу тебе, я заплачу тебе кровью моего сердца! И пусть поможет тебе небо, если я найду на своей лодке хоть царапину! — Она сделала несколько быстрых прыжков вверх по решетке, схватила нож и крюк и спрыгнула на камни. Уух! Остальные канальщики зааплодировали этому маленькому представлению. У-ух… Беги сюда, Джонс! Уууу — Дэл!

Проклятье! Он мог уйти от нее, мог свернуть в любую сторону. Она поднялась по гладкому от старости дереву висячей лестницы, четыре поворота вверх до широкого моста и его виселиц.

Вон он — синий пуловер и черный тюрбан на мосту к Вентани!

На пути прямо к тому месту, где его швырнули в пасть старого Дета.

Мужчина, полностью сосредоточившийся на том, чтобы отыскать трудности на свою голову, вот он кто. Сумасшедший. Сумасшедший, как плотовик.

Она побежала следом за ним, мягко ступая по доскам босыми ногами. На ходу сунула за пояс нож и на него же повесила крюк.

Настоящий дурак спешил через мост. И точно такой же дурак шел за ним босиком по нагретым солнцем доскам, канальщица среди жителей Верхнего города, одетых в простые сомбреро и кожу; торговцы и владельцы лавок; гвардейцы Синьории и серьезные студенты колледжей, и первые среди прочих жителей Верхнего города — люди, украшенные кружевами и тонкими тканями и в башмаках с изящными каблуками, которые производили такой перестук на досках, будто за работой были барабанщики в праздничный день. Продавщица сладостей крикливо предлагала свои товары на предмостье, под угрожающим, задумчивым лицом Ангела, позолоченная рука которого покоилась на мече. Альтаир прошагала мимо него, воображая, как он неохотно сунул свой меч на неизмеримо короткий кусочек назад, в ножны: деяние одного глупца приблизило Страшный Суд. Дочка, а если этот Ангел — с лицом, очень похожим на серьезное и прекрасное лицо Мондрагона — спросит, почему ты это делаешь?

Она остановится там и заговорит, лепеча: Ретрибуция (Ангел носил имя ее матери), я ничего не сделала, но прости меня сейчас (быстрый душевный поклон), так как там еще один дурак, он далеко впереди меня, а я не осмеливаюсь бежать… позволь мне не отстать от него, Ангел, а завтра я опять займусь своими делами, я…