Виктория Угрюмова - Обратная сторона вечности (Кахатана - 2)

- Забери его, га-Мавет!

Диким показалось бессмертным поведение человека. Он не пытался скрыться с глаз разгневанного владыки, он даже не попятился, когда огромный, затянутый в черные одежды Бог Смерти подошел к нему вплотную и взглянул на него своими желтыми глазами с вертикальными зрачками хищника. Маг тупо глядел перед собой, его глаза были настолько бесцветными, что казались уже белыми, и абсолютно бессмысленным было их выражение.

Га-Мавет протянул сильную длинную руку с изысканной кистью музыканта и положил ее на плечо человека, заставляя его душу покинуть оболочку тела и отправиться вслед за ним в Царство Мертвых. Он все сделал как обычно. Но то, что произошло дальше, не поддавалось описанию.

Желтоглазой Смерти уже приходилось сталкиваться с людьми, которые не хотели умирать или не были к этому готовы. Они стойко сопротивлялись ему, но он уже знал, как справляться с этой трудностью. И хотя га-Мавету за последнее время несколько раз пришлось отступить перед силой человеческой души, в конечном итоге он сумел победить их и если и не завладел ими, то вырвал из жизни. Посланник же неведомого господина и не думал противиться воле Бога Смерти. Более того, он как бы пропустил его внутрь себя, уступил дорогу. Обычно даже самые слабые души какое-то время извивались, не давались сразу. А сейчас га-Мавету показалось, что маг не только раскрылся ему навстречу, но и потянул его дальше, чем он привык заходить обычно. Это ощущение было странным и даже более страшным, чем чувство слабости и бессилия что-либо сделать. Бога Смерти потащило куда-то в иное пространство, как затягивает в водоворот легкую щепку, - без надежды на спасение, без шансов выбраться, без малейшей возможности остаться на поверхности.

Это чувство на какой-то короткий миг поглотило все вокруг, и га-Мавет ничего не слышал и не видел. Он не знал, что со стороны казался окаменевшей статуей, которую никто не в силах был оторвать от ледяной глыбы, имеющей очертания пришлого мага. Он не слышал криков своих братьев, не видел и не ощущал, как Арескои громадной секирой рубит изо всех сил то, что когда-то было телом незваного гостя, но необычная материя не поддается. И ничто на свете не в состоянии отделить бессмертного от его жертвы. Джоу Лахатал сбегает, нет слетает по ступенькам со своего возвышения и подбегает к гибнущему Богу Смерти. Он хочет схватить его за плечо, но А-Лахатал неожиданно удерживает Владыку от этого движения.

- Остановись, брат,- говорит он тихо.

Джоу Лахатал обводит собравшихся помутневшим взглядом:

- Что с ним?

- Мы знаем не больше тебя, - шипит Баал-Хаддад.

Он поводит из стороны в сторону уродливой безглазой головой и будто бы принюхивается. Неожиданно серая маска его лица превращается в застывшее изображение ужаса.

- Не понимаю, что это, но и в Царстве Мертвых нет такого скопления злобы, безнадежности и жестокости. Это не смерть, это не кошмар - это то, что порождает кошмар и смерть в нашем мире.

И невозможно оторопевшим богам слышать такое из уст самого коварного и злобного из них.

Арескои более остальных бессмертных любит га-Мавета. Они стали так дружны, а теперь, когда гибель брата кажется близкой и неотвратимой, он острее, чем обычно, чувствует свою привязанность к нему. Странная мысль возникает вдруг у Победителя Гандарвы. Ему неудержимо хочется отбросить в сторону Ущербную Луну и приблизиться к га-Мавету, прикоснуться к нему. И только инстинкт самосохранения подсказывает, что делать этого категорически нельзя. Уже за несколько шагов от двух намертво соединившихся тел воздух напоен отчаянием и чернотой. Словно холодный свистящий ветер выносит из души тепло, свет, радость, любовь... И ничего больше не остается, кроме сознания собственной ничтожности и величия Зла. Будто обожженный смертельным холодом этой бездны, отшатывается Арескои от брата.

А глаза га-Мавета напитаны болью и мукой. Отчаянным рывком он старается высвободиться из колодца тьмы - но она не пускает его. Жуткая трясина неотвратимо засасывает то, что является разумом и душой желтоглазого бога. Оказывается, умирать - это очень больно. Но нечто страшнее смерти встает перед Малахом га-Маветом во весь свой огромный рост. Он понимает, что не просто погибнет сейчас, скомканный, смятый неведомой силой, которая тугой струей бьет из иного пространства, - он наполнится ею до краев и станет столь же безумным и злобным, каким был маг-посланник. Только гораздо страшнее, ибо в обычной жизни Черный бог гораздо более могуществен, чем человек.