Виктория Угрюмова - Огненная река (Кахатана - 3)

Со страшным, звериным воем, напугавшим сангасоев не меньше, чем хассасинов, Каэтана вылетела из-за камней, приземлившись в самой гуще нападающих. Чаршамба чуть не взвыл от радости, когда увидел, что добыча сама пришла к нему: только протяни руки и возьми; но радость закончилась так же быстро, как и началась.

Если смерть принимает иногда человеческий облик, чтобы прогуляться под руку с такими красавцами, как Тиермес и га-Мавет, то на сей раз она воплотилась в Кахатанну. Жуткий смерч, смертоносный, свирепый и беспощадный, врезался в ряды Безумных хассасинов, и они и вправду стали безумными от того кошмара, который распахнула перед ними бездна ее ненависти. Когда Истина ненавидит кого-то, это по-настоящему страшно. Когда Истина мстит, то весь мир участвует в ее мщении.

Казалось, что сама Нда-Али вдруг раздумала стоять на месте, быть неживой и неподвижной, носить на себе людей. Никогда Такахай и Тайяскарон не проливали столько чужой крови. Она рубила и колола, она истребляла противника с такой неистовой силой, что вскоре только лужи дымящейся крови да тела поверженных рыцарей предстали взгляду сангасоев. А она, неотвратимая как сама судьба, приближалась к застывшим от ужаса Чаршамбе Нонгакаю и Харманли Терджену.

Король и Старший магистр не верили своим глазам: где-то там, выше по склону, сангасои добивали остатки отряда Барат Дая, разгромленного этой взбесившейся ведьмой. И Чаршамба впервые в жизни подумал, что с богами шутить опасно.

Харманли едва успел затащить своего повелителя в седло и хлестнуть его коня плетью. Сам он скакал на полкорпуса сзади, то и дело оглядываясь.

- Она догоняет? - прохрипел, задыхаясь, Чаршамба.

- У нее нет коня, - неуверенно крикнул Терджен.

И в этот миг страшный свист пронесся над горой. Ворон неуверенно заржал, выбил копытами дробь по камням и помчался к своей хозяйке. Как ни страшна она была, залитая кровью, с лицом, искаженным горем и гневом, для коня она оставалась его госпожой. Каэ взлетела в седло с легкостью птицы, срывающейся с края уступа, чтобы спокойно парить в небе, и прошептала:

- Ворон, ну!

Конь с места пошел галопом, и вскоре одинокие фигурки двух беглецов стали приближаться... Харманли Терджен успел выхватить меч до того, как безжалостный клинок Такахая отрубил ему правую руку, и Старший магистр с криком покатился из седла, сброшенный с коня чудовищным ударом. Так бьет только молот Курдалагона... А Каэтана привстала на стременах, затем уперлась ногами в спину Ворона и на всем скаку прыгнула, стараясь дотянуться до Чаршамбы. Король шпорил своего коня так, что бока несчастного животного были изодраны в кровь, а на губах лопалась пузырями розовая пена.

Чаршамба успел рассмотреть ее вблизи и с ужасом понять, что она совсем еще юная, маленькая, хрупкая. Ему было невмоготу поверить, что сейчас от рук этой женщины он может умереть. Король недаром слыл одним из лучших воинов королевства: он схватил Каэтану за длинные волосы и потащил вперед, стараясь сломать ей шею. Он был силен, потомок Нонгакаев, и не раз сворачивал шеи быкам. И он не сразу понял, что женщина просто хохочет и талисман Джаганнатхи болтается на цепи, свисая прямо перед его носом. Чаршамба молниеносно схватил его, пытаясь сорвать с груди богини...

Он был уверен, что его движение невозможно даже заметить.

Но рука, пойманная маленькой ладонью, отозвалась жуткой болью, дробясь, как в тисках. И Чаршамба кричал, кричал долго и протяжно до тех пор, пока Каэ не вонзила клинок ему под левую лопатку и тот, дымясь, не вышел из сердца.

- Ты понимаешь, что произошло? - спросил Магнус у Куланна. - Талисман не должен был подействовать на нее. Это же магия, а магия на нее не распространяется.

- Талисман Джаганнатхи, - вмешался в разговор Тотоя, - это источник силы и энергии. Она просто зачерпнула оттуда силы, вот и все.

- И что теперь?

- Теперь она может стать самым страшным Злом в нашем мире, и не только в нем. Единственное, на что я надеюсь, - она сумеет избежать искушения.

- Зачем она надела его? - в отчаянии спросил Номмо.

- У нее не было другого выхода. - Римуски выворачивал огромные камни, заваливая ими тело пса.

- Ей пришлось убить Тода, - сказал Барнаба. - Я сам видел. А после этого она как с ума сошла. Нацепила побрякушку и пошла мечами косить.

- Это было страшно, - согласился Куланн. Он обвел глазами поле битвы. Поле избиения хассасинов.

- Страшно... - повторил, содрогаясь от увиденного.

- Она возвращается, - тронул его за руку Могаллан. - Я уже вижу ее.