Виктория Угрюмова - Пылающий мост (Кахатана - 4)

Шлем из черепа дракона Гандарвы.

Когда каменная стылая стена как бы растворилась, пропуская трех высоких, широкоплечих мужчин ослепительной красоты, Лондэк только охнул. Удивительно, но, молясь, люди обычно не задумываются над тем, что их молитвы кто-то услышит. И хотя только что капитан замковой стражи требовал справедливости для умирающих страшной смертью детишек, теперь он испугался. Да ведь и нечасто являются к простому воину Верховный Владыка в сопровождении желтоглазой Смерти и Победителя Гандарвы.

- Это ты меня звал? - сурово спросил Джоу Лахатал. Голос его в замкнутом пространстве небольшой комнаты звучал несколько приглушенно, напоминая отдаленные раскаты грома.

- Я, - ответил капитан, стараясь держаться молодцом.

- Что могло здесь случиться? - спросил га-Мавет, оглядывая мрачную комнатушку, заваленную оружием. - Что это за противное местечко? Заметь, Арескои, как оно напоминает мой храм...

- Это Змеиный замок, - ответил ему Лондэк. Он бы с огромной радостью избежал разговора со Смертью, но отчаянно страшился обидеть своих гостей неуважительным отношением.

Джоу Лахатал с любопытством отметил, что Малаха га-Мавета люди боятся больше. Наверное, это было естественным состоянием смертных, но Змеебог впервые задумался об этом только сейчас. И сразу же удивился полному отсутствию ревности в своей душе.

- Это замок сараганского мага Змея Могашшина, - говорил тем временем Лондэк. - Я звал тебя, могучий Лахатал, потому что обычный человек не в силах противостоять моему господину. А противостоять ему нужно, ибо он замышляет недоброе. В недрах Змеиной горы, прямо у нас под ногами, Змей Могашшин содержит чудовищное создание - мантикору. И откармливает ее мясом невинных детей. Я ничего не придумываю, - воскликнул он, заметив недоверчивый взгляд га-Мавета. Я видел ее собственными глазами, видел, как она пожирает детей, и горячо сожалею об этом.

- Мантикора, - задумчиво молвил Арескои. - Никогда бы не подумал, что они еще сохранились на планете.

- Почему бы и нет, - ответил Лахатал. - Драконы ведь остались, и Аврага Дзагасан все еще шипит... Сердито так шипит: я ему позавчера хвост отдавил. Уверен, что для него это нечувствительно, но он всячески показывает, как несчастен и обижен... Ладно, человек, ты, возможно, и прав, что позвал меня, и все же - неужели мантикора могла испугать храброго воина?

- Поверь, Змеебог, я не трус, - с достоинством обратился к владыке капитан. Он уже немного пришел в себя и даже осознал, что происходящее ему не снится. - Но мантикора эта величины непомерной. Если с кем и сравнится, то лишь с легендарной Алмаках, о которой рассказывала еще моя бабка. Вчера она сожрала двенадцать ребятишек, а сегодня слуги отправились на невольничий рынок за новой партией. - Лондэк прерывисто вздохнул. - Лицо у чудища женское, злобное и страшное. Лапы как колонны, туловище похоже на корабль, на шее висит какое-то жуткое украшение...

- Так и слагают предания, - вполголоса сообщил га-Мавет, обращаясь к Арескои.

Лондэк, к несчастью, не обладал даром убеждения, а бессмертные всегда преуменьшали возможности смертных. История с Каэтаной многому научила Новых богов, да только сейчас они об этом не помнили. Судьба подобна мозаике: она складывается из мелочей.

- Мы посмотрим на нее, - пообещал Арескои. - Где она?

- Внизу, - прошептал Лондэк с ужасом. - Сопроводить вас?

- Найдем дорогу, - успокоил его Джоу Лахатал. Он не стал спрашивать у Арескои, зачем тот вообще задавал вопросы смертному. А Победитель Гандарвы не нашел слов, чтобы объяснить брату, как необходимо человеку услышать от бога хотя бы пару простых, привычных фраз.

Оставив капитана в его комнате и приказав ему не высовываться оттуда, трое богов стали спускаться в глубь горы. Они шли не таясь, и стражники уступали им дорогу молча, ни о чем не спрашивая. Кто осмелится спросить о чем-нибудь широко шагающую Смерть?

Га-Мавет шел темными извилистыми тоннелями, и глаза его светились ярко-желтыми гиацинтами. Вертикальные зрачки сузились и стали похожи на тоненькие щелочки. У правого бока висел меч, а обрубок правой руки был тщательно задрапирован складками плаща. Смуглый и черноволосый, он был настолько хорош собой, что какой-то из солдат Змея Могашшина залюбовался им и только потом, сообразив, с кем столкнулся лицом к лицу, шарахнулся в боковой коридор. Где и затаился, как мышь под метлой. Га-Мавет неслышно рассмеялся.

Веселился он, однако, недолго. Тоннель опустел, и стражники перестали попадаться на пути. Зато ощутимо потянуло смертельным ужасом, тем самым, каким веяло от окаменевшего посланца Мелькарта в тот самый день, что стоил Богу Смерти его руки. И желтоглазый поежился.