Виктория Угрюмова - Пылающий мост (Кахатана - 4)

- Сколько талисманов тебе осталось? - говорит Ши-Гуа после недолгой паузы.

- Сейчас скажу, - радостно вмешивается в разговор Ниппи. Похоже, он возмущен до глубины души, что к нему лично до сих пор никто не обратился. Подставляйте пальцы, будем считать.

То, что Ниппи научился разговаривать не только со своим хранителем, но и с окружающими, - это сомнительное достоинство. Но трое монахов по-прежнему невозмутимы.

- Мы считаем, - говорит Да-Гуа. - Перечисляй.

- Первый был уничтожен в храме Нуш-и-Джан, когда меня еще не восстановили из небытия ("Счастливое время", - вздыхает Кахатанна); второй - в Хахатеге. Третий и четвертый погибли в Эль-Хассасине; пятый был на оногоне Корс Торуне в момент его смерти. Шестой я обнаружил в развалинах старого города, седьмой охраняла мантикора, еще четыре нашли в тайнике на болотах, на границе Сарагана с Мерроэ. Итого одиннадцать. Я верно подсчитал?

Каэ беззвучно шевелит -губами, ведя собственный подсчет.

- Верно? - возвышает голос перстень.

Она приходит в себя, встряхивает головой.

- Совершенно верно, одиннадцать. Из существовавших тридцати.

- Это блестящий результат за столь краткий срок, - серьезно произносит Ма-Гуа.

Ши-Гуа молчит. Только ласково поглаживает Богиню Истины по руке. Ему искренне жаль, что она, призванная дарить надежду и свет, вынуждена странствовать по миру. сражаясь и убивая, подвергая себя смертельной опасности, а иногда и чему-то похуже.

- Тебе нужно немедля отправляться на Джемар, - мягко, но настойчиво говорит Да-Гуа.

- Карусель какая-то, - сердится Каэ.

- Что поделаешь. Могу утешить - у тебя появится помощник. Он значительно облегчит это странствие.

- И на том спасибо.

Трое монахов молчат, мнутся, и Каэ наконец замечает, что они от нее что-то скрывают.

- Случилось еще что-нибудь?

- Что ты думаешь о предсказании? - спрашивает Да-Гуа, немного поколебавшись.

- О том, что этот мир просто обязан погибнуть? Ничего... Ничего хорошего я об этом не думаю. Кстати, вы знаете, кто так решил?

- Сила, с которой не спорят...

- Ну уж дудки! С кем это не спорят?

- Каэ, - мягко произносит Ши-Гуа, - мы помогаем тебе как можем, но ты должна быть готова к тому, что самые отчаянные твои усилия пойдут прахом.

- К этому я никогда не буду готова, - упрямо цедит она сквозь зубы. - Я предпочитаю решать сама за себя.

- Может, это и есть самое правильное решение, - внезапно проясняется лицо Да-Гуа. - Не думай о том, чего еще не случилось. И занимайся неотложными проблемами, их у тебя хватает.

Ма-Гуа протягивает руку с зажатой в ней фигуркой:

- Такие подсказки запрещены, но мы слишком неравнодушно относимся к тебе...

- Это тоже не поощряется, - сообщает Да-Гуа. - Но ты можешь подглядеть одним глазком - это уже случайность, а все случайности даже мы не можем рассчитать.

Она бросает быстрый взгляд на фигурку, и ей кажется, что это урмай-гохон. Но она не стала бы утверждать наверняка.

- Нам пора, - шелестят три голоса, сплетаясь в плеск воды.

Каэтана молчит, но теперь есть кому ответить за нее.

- На Джемаре существует несколько талисманов, - радостно объявляет Ниппи. - Мы вскоре отправимся туда, можете на меня положиться.

Трое монахов медленно растворяются в волнах Охи. Показалось ли Каэ, что она слышала тихий-тихий смешок?

Огромный дракон, сверкая золотистой чешуей, сидит на крепостной стене Салмакиды. Мощный хвост лежит неподвижно, спускаясь чуть ли не до самой земли. Люди толпятся невдалеке, любуясь своим гостем - драконов в Сонандане не боятся, весьма почитают и любят, но все же они редко спускаются с гор.

В последнее время - чаще.

Гораздо чаще.

Древний зверь сидит спокойно, его когтистые лапы впились в камень, и тот медленно крошится, осыпаясь на землю. По стене, которой обнесена Салмакида, могут свободно проехать рядом трое всадников, и еще место останется. Но, глядя на дракона, жители столицы понимают, насколько ненадежна и хрупка эта ограда. Так себе - заборчик.

Ящер изгибает шею, поднимает голову и начинает петь.

Поющий дракон - зрелище восхитительное, и толпа у подножия стены замирает в восторге и благоговении.

Дракон приветствует Великую Древнюю богиню - Интагейя Сангасойю, Суть Сути и Мать Истины.

- Аджахак!

- Здравствуй, дочь Драконов! - разевает пасть ящер.

Каэ удивляется, потому что в ее многочисленные титулы никогда не входил этот.

- Доспехи Ур-Шанаби признали тебя. - Дракон легко наклоняется к ней с крепостной стены, и его исполинская голова оказывается на одном уровне с землей. Крошечная фигурка богини выглядит игрушечной, словно только что добытой из шкатулки, принадлежащей трем монахам.