Джек Уильямсон: Легион пространства (Легион - 1)

ШУТКА

Красный туман над головой таял. "Пурпурная Мечта" рвалась вверх, на свободу пространства, где ее светящийся корпус мог бы остыть. Планета уплывала, превратившись в огромный бесформенный полумесяц тусклого зловещего оранжево-красного цвета.

С нее поднялся рой кораблей-пауков. Безрассудный старт крейсера оставил их слишком далеко позади, чтобы они смогли воспользоваться своим страшным оружием.

Впереди лежал Пояс Опасности, пояс зла.

Зловещая сеть невидимых лучей распространялась от шести движущихся крепостей. Могущественные тайны древней науки. Грозные зоны невидимой радиации, что сокрушали молекулярные связи, заставляя прочный металл и человеческие тела растворяться туманом свободных атомов.

Вспомнив новую информацию Адама Ульмара о том, что они слабее на полюсах, Джон Стар проложил курс на север. Он вел корабль на пределе действия геодинов, уже испытывая тошноту от страха перед барьером, тошноту при мысли о том, что предстоит пережить Алалори. Однако выбора не было.

"Пурпурная Мечта" вонзилась в стену невидимой радиации. Джон Стар был на мостике один.

Неожиданно из его тела пошел кружащийся огненный туман, от панелей и приборов - тоже. Туман возбужденных либо ионизированных атомов, пляшущих точек радужного света. Острая раздирающая боль пронзила тело, завизжала в ушах, запылала перед глазами. Атом за атомом корабль и его тело растворялись. Ослабев от боли, он пытался удержаться в сознании, удержать дрожащий крейсер в узком проходе относительной интерференции волн над полюсом.

Тело его, все более светящееся и прозрачное корчилось в световой агонии. Красное пламя выжигало сам мозг.

Часть его вдруг была поражена внезапным смехом - странным, хриплым и диким. Безумным смехом, лунатическим. Смех потряс его тошнотой нового ужаса, ибо он знал, что смеется сам.Он только что придумал ужасную шутку.

Подобно тем, кто уцелел из первой экспедиции, здоровая часть его знала, что он сходит с ума! Долгое пребывание в красном газе климатического контроля наконец подействовало на него. Сходит с ума! И обречен на смерть от медленного зеленого гниения. Он смеялся. Смеялся над чудовищной шуткой. Шуткой была смерть Системы от безумия и зеленой проказы.

И, между прочим, смерть тех, кто пытался спасти человечество от этой медленной гибели - жуткая шутка. Но зато ужасно смешная.

Миллионы, да что там, биллионы людей смеялись глупо, бессмысленно над тем, как их плоть превращается в зеленую гниль и отваливается, а те, кто задумал их спасти, умрут самыми первыми. Что за космическая шутка! Люди смеются перед лицом красной боли. Мужчины и женщины смеются, в то время как их плоть становится зеленой! Смеются, а тело их распадется, а они смеются до смерти.

Что за вселенская шутка!

Его рука соскользнула с клавиатуры. Он сложился пополам от смеха.

Могли ли Медузиане оценить юмор ситуации, когда дождем сыпали на планеты бомбы с красным газом? Или их чудовищная раса слишком стара для смеха? Или они разучились смеяться еще до того, как родилась Земля? Или эти зеленые податливые тела никогда не знали смеха? Надо спросить Адама Ульмара. Надо связаться с Медузианами. Надо выяснить.

Он мог рассказать им эту шутку. Космическую шутку. Вся раса смеется, умирая.

Он попытался встать, однако смех не дал ему подняться. Он потер ладони одна об другую. Они были сухими, бумажными. На коже уже формировалась чешуя. Кожа будет отваливаться, а кости станут голыми. Он сам шутка! Что за шутка!

Он лежал на полу и смеялся!

Затем пришло смутное понимание того, что он должен что-то делать. В мозгу вспыхнуло красное пламя. Его рвало от слабости. И тут были остальные. Остальные? Да, Джей, Хал и Жиль. И Аладори! Он не мог их подвести. Но что именно надо делать?

Надо вести крейсер - смутно припомнил он. Через Пояс Опасности. Потом невыносимая боль пройдет. Она покинет и остальных. Аладори! Такая красивая, такая усталая. Он не должен позволить, чтобы она вытерпела такое.

Он боролся со смехом.

Он пытался забыть о шутке. Он бился с болью, пожирающей нервы. Он неуклюже потащился к пульту управления.

Надо провести "Пурпурную Мечту" сквозь радиационный барьер. Он смотрел сквозь радужный туман на полупрозрачные приборы. Он нажимал на клавиши сияющими руками. Он вновь и вновь содрогался от смеха.

Наконец, он понял, что барьер остался позади. Красная боль растаяла, свечение оставило приборы, пляшущий радужный блеск постепенно покинул воздух. Тем не менее, он по-прежнему всхлипывал от смеха.