Игорь Чичилин - Орган времени

Я помнил оттенки и ощущения разных времен, каким я был тогда. Звуки и краски. Разные желания владели мной, разные чувства. Я вспоминал, представляя себя в тех временах. Года проходили передо мной, я был в каждом из них, в любом. Словно фотографии перебирая в руках, я смотрел на годы, но бывая там, ощущая их вновь, ощущая себя. Оттенки каждого времени, звуки и краски. Я слушал себя, смотрел вокруг. Тени ушедших времен витали в воздухе, кружили передо мной разноцветным хороводом. Я смотрел. Я слушал. Погружался в них…

Тишина. Ночь. Я открыл глаза. Было темно. Оказывается, я не заметил, как уснул. Ночь за окном. Я сидел, глядя во тьму. Потом встал и включил свет. «Что ж, – подумал я, – значит, стоит проверить утверждение инженера-хирурга».

И, собственно, почему бы и нет? Чем, в сущности, это отличается от того моста? Возможно, только тем, что, шагнув вперед, я полечу вверх или вниз. Да, я улыбался – это было похоже: либо вверх, либо вниз.

Я стоял, глядя перед собой. «И, в сущности, какая разница? – подумал я. – Мне уже все равно».

На следующий день он снова позвонил мне.

– Здравствуйте, – услышал я голос в трубке телефона, – это Сергей Степанович.

– Здравствуйте.

– Я решил позвонить, узнать… Может быть, вы хотите… м-м-м… узнать что-то еще?

– Нет, – ответил я, – все, в общем-то, понятно.

– Да? И… вы подумали о моем предложении?

– Да, подумал.

Я чувствовал, как холод возникает в желудке и дыхание становится чаще.

– Что-то решили? – быстро и словно бы невзначай спросил Сергей Степанович.

«Ну давай! – мысленно сказал я себе. – Хватит бояться. Сколько можно быть трусом?»

– Да, – сказал я, радуясь, что это слово такое короткое.

– И что? – на том конце провода голос тоже не был спокойным. – Вы можете сказать сейчас?

– Да.

Холод в желудке испарялся ледяным паром, мешая дышать.

– Вы согласны?

Я старался успокоиться, но это было невозможно. «Трус, – металось в голове, – все-таки я трус».

– Да, – сказал я так коротко, как только можно сказать это – в легких совсем не было воздуха.

На том конце провода последовало молчание.

– То есть вы хотите сказать, что согласны на операцию? – потом осторожно проговорил Сергей Степанович.

– Да, – произнес я, понимая, что повторяю это далеко не в первый раз, и чувствуя себя глупо из-за этого. – Я согласен, – добавил я.

Снова молчание в ответ, потом медленный голос:

– Хорошо. Вы сегодня не очень заняты?

– Нет, – проговорил я, – сегодня я свободен.

– Тогда… тогда, может быть, вы подъедете ко мне?

– Куда?

– В больницу, – сказал он, – туда, где я работаю.

– Хорошо, – кивнул я, хотя он, конечно, не мог видеть меня. – А где это?

Примерно через час я был у него – ехать оказалось не близко. Сергей Степанович встречал меня у входа в больницу. Он курил, потом, издали заметив меня, выбросил сигарету и пошел навстречу. Мы пожали друг другу руки, и я молча последовал за ним. Наверно, нужно было сказать что-то, но я не знал что. Все казалось ясным, все слова лишними. Но молчать тоже было глупо – все же происходящее было достаточно серьезным. Только я совсем не знал, что сказать. Похоже, Сергей Степанович испытывал те же чувства. Он шел рядом и иногда как-то странно поглядывал на меня: то ли с извинением, то ли с неуверенностью.

– Доехали нормально? – наконец произнес он.

– Да, – ответил я, – нормально.

Он кивнул.

Мы зашли в больницу. Сергей Степанович повел меня по коридорам, потом вниз по лестнице, потом еще коридор, и мы остановились у двери. Сергей Степанович достал ключ и открыл ее.

– Это мой кабинет, – сказал он. – Заходите.

Я вошел. Это было подвальное помещение без окон. У правой стены стоял письменный стол с парой стульев перед ним, прямо – кушетка и маленький столик возле нее, слева у стены – холодильник, а рядом с дверью – деревянная вешалка, такая, какие делали раньше – на толстой ножке и с кроной из крючков и ветвей для шляп. Черная занавеска перегораживала кабинет от двери до стены справа, а чуть левее за письменным столом была тяжелая металлическая дверь.

– Там ускоритель, – сказал Сергей Степанович, заметив, что я смотрю на металлическую дверь. – Хотите посмотреть?

– Нет, – чуть улыбнулся я, – спасибо.

– Ну да, вы их, наверно, много повидали, раз работали с этим.

Я пожал плечами.

– А там что? – я кивнул на черную занавеску.

– Там выход ускорителя, – Сергей Степанович отодвинул край занавески, и я увидел какие-то приборы, кушетку и стул рядом с ними.