Федор Чешко - Тараканьи бега

И на вот этом-то из Чиновой головы единым духом вымелось все, не имеющее прямого отношения к стремительному пощелкиванию контакторных сенсоров и к выстраивающимся на экране шпалерам значков мэшинлэнгва.

Кажется, дважды или трижды дергался блокшив (плевать: изображение уже совсем перестало коверкаться под это дерганье, а на остальное нам опереться хоботом); кажется, трижды или четырежды подкрадывался, засматривал через плечо Изверов (тоже плевать: все едино ни шиша не поймет, а если и поймет, то хрена с два упомнит)…

Наконец дело было сделано. Ну почти: оставалось еще дождаться, пока чиф-комп домучает свою часть работы и слепит оба куска в один шедевр передовой хакерской мысли. Минута-другая, не больше — на дисплее судороги процентовки выполнения операции стремительно близились к сотне. И Чинова способность воспринимать окружающее восстановилась в полном объеме.

Обнаружилось, например, что в рубке горит свет. Настоящий. Теплый и яркий. До того теплый и яркий, что в Чиновой голове даже трепыхнулось оптимистичное подозреньице: уж не было ли все предыдущее гаденькой заморочкой под названием «учебная тревога»?! Окрыленный студент обернулся, вознамерившись было требовать объяснений у господина линкор-капитана, да так и замер с вывернутой шеей и приоткрытым ртом.

Господин линкор-капитан изволил стоять в расслабленно-небрежной позе, привалясь к стене и устремив пооловянневший взгляд на нечто, взгляду простого смертного не доступное. А еще господин линкор-капитан, оказывается, вполголоса напевал. То есть Чин, конечно, пение услыхал не вдруг; Чин, конечно, слышал близкое пение и до того, как вздумал нашаривать взглядом аса практической космонавтики. Но ему (Чину) даже в голову не пришло заинтересоваться, откуда оно доносится. Мало, что ли, в рубке динамиков… И точно так же еще мгновенье назад в Чинову голову не могло бы вкрасться, будто ас, ветеран, линкор-капитан, голодный удав и прочее, объединенное собирательным названием «Изверов», может обладать вполне профессионально поставленным голосом.

Прощая нам безумственные шалости,

Жизнь нас не отпускает до сих пор,

Хотя частенько от беззубой старости

Нам ворожила залпами в упор.

И мы все бесшабашней нарываемся,

Но поддавки со смертью нам не в честь:

Мы, жить привыкнув, крепко сомневаемся,

Что можем нашей жизни надоесть.

Перехватив взгляд Чинарева, Изверг, похоже, смутился. Смущение по-изверговски вылилось в совершенно волчий оскал и задиристый вопрос:

— Чего таращишься? Думаешь, исключительно только хакерам дозволяется иметь… как это… разносторонние увлечения?

Чин смолчал, лишь произвел бровями некое движение, трудно переложимое на слова.

— Ты, кстати, удосужился заметить, что у нас опять горит свет? — Изверов продолжал камуфлировать замешательство, и поэтому голос его был на редкость злобен и неприятен. — Знаешь, что это значит?

Чин отвернулся (шея затекла до ломящей боли, а охоты играть в стоика отчего-то не было никакой). Экс-космоволк воспринял его поступок по-своему:

— Не знаешь… Так вот: экономящий режим кончился. Начался аварийный. По мнению автора алярм-программы, спасаться удобней при качественном освещении. И подыхать — тоже. А экономить все равно уже почти нечего.

Снова тряхнуло; снова в попытке что-то там доложить панически взвизгнул комп.

Изверг не без труда подавил зевок и сообщил:

— Следующего удара мы с тобой уже не заметим. Понял? Тогда изволь-ка поторопиться.

И тут же, словно бы дождавшись заветного руководящего слова, дисплей победоносно высветил огромное «100% ».

— Is done. Ваш выход, учитель!

Чин хотел сказать это браво и одновременно насмешливо, как полагается говорить видавшему любые виды тертому мужику в минуты — эка невидаль! — смертельной опасности.

Хотел, но не смог.

Потому что именно теперь вдруг разом, с головой ухнул в темный, душный, отвратительный страх. Потому что именно теперь с непрошибаемой ясностью осознал: последняя надежда, последний выдуманный Извергом шанс рассчитан на то, что милостивица-судьба послала им в противники идиотов. А судьба не бывает щедра на милости, как не бывает и придурков на службе Лиги — это-то Чин в свои двадцать с коротким хвостиком лет знал крепче, чем дважды два.

А еще он вдруг понял, почему старый мудрый Изверг с самого начала всего этого сумасшествия ведет себя ТАК (ну, будто бы действительно теперь самое главное — не заснуть). Нет, ас космонавтики вряд ли жалел неопытного сопляка. Просто неопытный сопляк был нужен ему работоспособным, а не… а не таким, как сейчас.