Геннадий Мельников - Хвостоед

— Хвостоед! — произнесла, запыхавшись от бега, Аннушка, появившись в дверях бытовой комнаты санпропускника. — Хвостоед… тетя Настя…

— Ну что ты так, Аннушка! — поднялась от стола ей навстречу бригадир Кулагина. — Запыхалась вся… Первый раз, что ли, такое? Подумаешь, хвостоед. Сейчас уладим.

Застегнув штормовку и закутав голову теплым платком, Кулагина стала трясти спящего на скамье мужа, который выходил из глубокого похмелья здесь, в бытовках, под надзором жены.

— А ну живо! — крикнула на него Кулагина, увидев, что тот открыл глаза.

— Что… что? — спросил сквозь сон скотник Кулагин, спросил машинально, еще не очнувшись, а когда очнулся, то уже не задавал вопросов, так как знал, что жена этого не любит, главное — он понял, что куда-то нужно идти, причем быстро — вон жена уже в дверях, — а куда идти и зачем… это не его забота, когда нужно, скажут. В углу бытовки Кулагин зачерпнул из бачка кружку воды, с жадностью выпил, сгреб со стола ондатровую шапку, косо нахлобучил на голову и вышел следом за женщинами.

Четкая прорезь молодого месяца висела над станицей Березовской. В некоторых окнах уже горел свет. Было тихо и сухо, снег казался синим. Со стороны заповедника доносился кашляющий лай лисицы. Кулагин, загребая снег сапогами, рассмотрел впереди себя стройную фигуру Аннушки, узнал ее, потянулся руками… Та, зло закусив нижнюю губу, молча вывернулась, зашагала быстрее, чуть ли не наступая на пятки Анастасии.

По мере приближения к свинарнику все явственнее слышался визг растревоженных животных. В тамбуре Аннушка шагнула в сторону, пропуская вперед Кулагина. Вошли.

— Где? — прокричала на ухо Аннушке Кулагина. Та указала на секцию, в которой металось около четырех десятков свиней.

— Давай! — тут же приказала Кулагина мужу, хотя тот и сам знал, что делать. Его всегда выводила из себя манера жены приказывать что-нибудь в очевидной ситуации, когда и без нее все ясно. Ну зачем это «давай», после того, как он уже сорвал багор с пожарного щита и идет к секции?

«Как трефовый король с копьем», — подумала Аннушка и прыснула в кулак. Она всегда резко одергивала вечно бывшего навеселе Кулагина, но каждый раз морщилась от брезгливости к самой себе, так как где-то в темных глубинах сознания все-таки чувствовала, что его приставания ей приятны.

— А ну тихо! — гаркнул Кулагин, стукнув багром по металлическому ограждению секции. Свиньи подняли на него свои «пятаки», попятились.

А вот и хвостоед с заплывшей от жира мордой и узкими бегающими глазками. Вот его-то ему и надо! Упершись ногою в кормораздатчик, отчего рельефно обозначились обтянутые джинсами худые ягодицы, Кулагин, замахнувшись, огрел хвостоеда багром поперек спины — с этого приема он всегда начинал в таких случаях, чтобы ошарашить, сломить волю, заставить подчиниться. Хвостоед завизжал, метнулся в сторону автопоилок, остальные животные сплошной массой отхлынули следом за ним. У некоторых вместо хвостов торчали окровавленные огрызки.

— А ну, давай шланг! — с удовольствием крикнул на жену Кулагин: теперь он был хозяином положения, мог командовать, кричать.

Кулагина с Аннушкой бегом приволокли со второго ряда резиновый шланг, присоединили к поливочному крану, подали свободный конец.

— Включай! — скомандовал Кулагин.

Анастасия до конца открыла вентиль. Струя воды под давлением в две атмосферы хлестнула в перекрытие, срывая с него серую бахрому паутины, толстую от пыли комбикорма. На Кулагина полилось. Он перешагнул через кормораздатчики, вошел в секцию. Хвостоед было бросился на него, но ослепленный водой отступил. Остальные свиньи жались в противоположном конце секции.

Держась спиною к ограждению и направляя багор в сторону хвостоеда. Кулагин пробрался к соседней свободной от животных секции и открыл дверцу… Теперь дело почти сделано… Кулагин струей воды отсек хвостоеда от группы и стал подталкивать его багром к открытой дверце. Тот, как ни странно, быстро сообразил, что от него требуется, спокойно вошел в соседнюю секцию, а Кулагин захлопнул дверцу и повернул защелку. Все!

— Воду перекрой, не видишь, что ли! — последний раз крикнул на жену Кулагин и весь мокрый вышел из секции.

— Иди в бытовку, подсохни, — спокойно, и, как показалось Аннушке, с веселым прищуром глаз, сказала Анастасия.

— Я у себя высохну…

— Я кому сказала! — маршальский жезл, временно находившийся в руках Кулагина, снова перешел к его жене. Скотник Кулагин покорно побрел в бытовую санпропускника.