Михаил Харитонов - Путь Базилио

По местным меркам предложение было более чем щедрым. Козёл подумал, что и в самом деле сможет отыграться, если ему пару раз повезёт. Он уже было кивнул — и тут заметил, как покаянец тянется к его трости.

Эта маленькая деталь решила дело.

— Благодарю за щедрость, — выдавил из себя козёл, хотя больше всего ему хотелось снести мутанту башку, — но мне тоже очень нужно выиграть. Подождите здесь.

Не дожидаясь ответа, он встал и пошёл к дежурной администраторше.

Администраторша — злопердь обыкновенная, получившая эту работу благодаря исключительной ментальной устойчивости и коммуникативным навыкам — сидела в отдельной каморке, охраняемой двумя упырями. Охрана была, конечно, чисто символической: существо её основы — филломедуза, прошитая скунсом и азафусом — могло за себя постоять, не прибегая к грубой силе.

С трудом открыв тяжёлую дверь с шестью резиновыми прокладками, козёл ввалился в каморку, и, не дожидаясь приглашения, сел. Дама подняла на него левый глаз. Правым, висящим на отдельном стебельке, она продолжала просматривать какие-то ведомости.

— Мне нужен кредит, срочно, — начал козёл.

— Очень жаль, — внезапно перебила его злопердь, машинально облизывая пятнистые оранжевые губы, — но не сегодня. Проигрался солидный клиент, перед этим он успел выбрать весь лимит. Оперативная касса пуста. Мне очень жаль, — повторила она.

Козёл помотал рогатой башкой. Такой подляны от судьбы он не ждал.

— Мне нужно хотя бы десять соверенов, — попробовал он. — У вас найдётся десять соверенов?

Злопердь посмотрела на него обоими глазами — с недоумением и печалью — и свела их возле глабеллы.

— Наверное, я недостаточно объяснила ситуацию, — предположила она. — Проигрался наш многолетний клиент, кукен-кракен по основе. У него была отличная репутация, мы выделили ему кредитную линию. Однако случилась чёрная полоса. Подобное бывает даже с самыми успешными игроками. Он проигрался и умер от разрыва среднего сердца. Перед проигрышем он выбрал весь кредитный лимит, и теперь наша оперативная касса…

— Да понял я, понял, — перебил козёл. — А вы можете одолжить эти деньги из своих? Мне лично? Я отдам сегодня же.

— Сожалею, — сказала злопердь с ноткой печали в голосе: козёл был ей симпатичен как мужчина. — Но правила казино категорически запрещают служащим и сотрудникам заведения давать в долг клиентам.

— Десять соверенов! — не выдержал Септимий. — Какие-то паршивые десять соверенов!

— Что значит паршивых? — в глазах администраторши появился стеклянный блеск. — Уж не хотите ли вы сказать, что мы используем неисправные платёжные средства?!

— Нет, нет, я этого не говорил! — закричал козёл, но было поздно: разгневавшаяся администраторша на мгновение потеряла контроль над собой и непроизвольно злоперднула. Через пару секунд Септимий, чихая и кашляя, вылетел из каморки. За спиной чвякнула газонепроницаемая дверь и завыла вытяжка.

Попандопулос прислонился к косяку и тихо, жалобно застонал. Ситуация складывалась крайне неблагоприятная. Судя по словам администраторши, никто из сотрудников заведения не дал бы ему и сольдо — поскольку это, оказывается, противоречило установленным порядкам. Рядовые игроки тоже: давать в долг проигравшемуся считалось не только глупостью, но и дурной приметой. Украсть, отобрать, или ещё каким-то незаконным образом раздобыть деньги в данной ситуации было бесполезным номером: его визави первым делом потребовал бы сведений о том, где он их взял, и пригласил бы крупье засвидетельствовать законность приобретения средств. В общем, кругом была беда, беда, беда. Никакого выигрышного хода козёл не видел.

Стараясь держаться как можно более независимо, он пошёл на выход. За спиной плеснул и отразился в зеркалах отблеск багряный: видать, «чубайс» с люстры учуял козлиную скорбь и теперь насмешливо осветил ему путь — жалкий, позорный путь неудачника.

Он уже поставил ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз, когда его окликнули.

— Уважаемый герр… — раздался чей-то голос.

Если бы оскорблённый в лучших чувствах и потерявший всякие надежды козёл вслух или про себя послал бы нежданного собеседника нахуй (или хотя бы в пизду), наша история потекла бы по иному руслу. Скорее всего, не случилось бы эпической битвы при Сизой Поляне, когда Карабас бар Раббас потерпел унизительнейшее в жизни поражение. Иной — и, быть может, более счастливой — была бы судьба девочки с голубыми волосами и её чернокудрого любовника. Бамбук Буратина избежал бы многих ужасных опасностей и бед, но жизнь его была бы пустой и никчёмной. И уж наверное, любовь не победила бы смерть.