Михаил Харитонов - Путь Базилио

— Море… море… я плыву, плыву… как во сне… — постанывал он, извиваясь и виляя тощим задом.

— Сходил и по новой вмазался, — вынес вердикт Арлекин. — Может, не давать ему больше айса?

— Чтобы его на улице някнули? А выступать он как будет? — поинтересовался Карабас.

— Сон… сон… сом… это сом… — томно стонал Пьеро. — Сладкий сом… сосё-о-о-от…

— Ща тебе будет рыбалка, — процедил сквозь зубы Арлекин, подходя к Пьеро с явным намерением дать ему леща.

— Ить, барин, — хомяк в последний момент удержал Арлекина лапой. — Извиняемся, а только мешать ентому делу никак не можно. Матушку таперича обиходить надобно. Ежели из матушки всухую вынуть, она и укусить могёть…

— Кстати, — заинтересовался Карабас, — а с какой радости это он штаны-то спустил?

— Ить, того… — забормотал Африканыч, — поссать, наверна, захотел, да больно близко подошёл… — морда у хомяка сделалась, однако ж, виноватая.

Раввин посмотрел на старика очень внимательно — видимо, копнул голову. Африканыч то ли что-то почувствовал, то ли просто испугался грозного незнакомца.

— Простите, барин! Деф попутал! — старик упал на колени. — Подумалось мне: раз вам невместно матушку обиходить, так, может, этот… того… — он низко опустил повинную голову.

— Чего уж теперь-то, — вздохнул раввин и заставил старика встать с колен.

— Ещё и тащится, рыбон голожаберный, — злобно прошипел педрилка, глядючи на извивающегося Пьеро.

— Да, меня всё это тоже фраппирует, — сумничал Напсибыпытретень: он, оказыватся, тихонько увязался за остальными и теперь стоял, поводя глазными рыльцами.

— Где ты словечек-то таких понабрался? — заинтересовался Карабас, оставив Африканыча своим вниманием.

— У нашей альма-матери, у кого же ещё, — пёсик смачно, с хрустом, потянулся, бия хвостом о траву. — Она сама, конечно, ничего не понимает, зато знает много полезного. Парадокс, вы скажете, апория? Но такова реальность! Которая развивается…

— Будешь много болтать без дела — убью, — серьёзно предупредил бар Раббас. — Вот примерно так убью… — он прищурился, и Напси повалился в траву. Когда он встал на лапки, то на морде у него было нарисовано испуганное недоумение, а глазные рыльца торчали в разные стороны.

— Брбрбрбрбр, — он встряхнулся всем телом, очухиваясь. — Понял. Осознал. Молчу. Я нем как инфузория-туфелька. Меня не видно, не слышно, меня вообще нет… — на последних словах он звонко лязгнул зубами и действительно замолк: Карабас тем же способом приущемил ему брехливую пастьку.

— Меру знай, — проворчал раввин. Пёс с трудом выдохнул и тихонько, стараясь не издавать лишнего шума, отполз в траву.

— Хватит уже на это смотреть, — распорядился бар Раббас, и все потянулись обратно. В низкой траве мелькал задранный кверху собачий хвост с белым кончиком: Напси решил не покидать компанию.

Пьеро показался из-за калушиного бока где-то минут через десять — пошатываясь, с печалью на лице и окровавленной рукой. Карабас проинспектиртовал его память и выяснил, что поэт сдуру сунул палец в какое-то ятло, то приняло его за еду и чуть не откусило. Это почему-то его очень расстроило: Пьероша рыдал и бормотал, что на свете нет той любви, какой он жаждет, ибо её ещё не изобрели. Его усадили возле сарайчика, чтобы был на виду, и оставили отмокать после всего пережитого.

Часа за полтора весь выводок был тщательно осмотрен и повторно пересчитан, в том числе бэтмены и котеги. Наиболее ценные существа были распределены между Юличкой и Карабасом. Карабас брал в основном хомосапых, у которых обнаруживалось вструмлённое калушей музыкальное образование: ддя выступлений был нужен оркестр. Юличка наложила копытце на бэтменов и забрала себе пупицу-виолончелистку, на кьоторую нацелился было бар Раббас. Раввин, впрочем, уступил. В качестве утешительного презента Юличка отдала ему корзинку с тремя маленькими пигалицами.

Крысачок в красной рубашонке быстро и толково выправил документы на куплю-продажу электората. Африканыч, нацепив на морду перевязанные верёвочкой круглые очочки, всё внимательно просмотрел — и крайне удивился, не обнаружив в составленном соглашении пункта об успешном заняшивании. Узнав, что Карабас даже и не собирался овладевать купленными им существами, он на минуту задумался, а потом куда-то ненадолго отошёл. Вернулся он с самодельной плёткой-семихвосткой, которую и вручил бар Раббасу в качестве бесплатного бонуса от производителя. Психократ посмеялся, но плётку взял.