Михаил Харитонов - Путь Базилио

Поняша потянулась — тяжёлая попона шевельнулась, облепляя круп, — и понюхала подпись. Уважительно пришлёпнула губами.

— Шагал? — спросила она, по-прежнему не поворачиваясь к старухе. — Подлинник, я так понимаю?

— Таки егойная работёнка, — с гордостью подтвердила мадам Капительман. Даровитый бэтмен принадлежал Географическому обществу и использовался для составления карт. Картины ему позволяли рисовать только по особым случаям. Заполучить такое полотно было возможно лишь задействовав серьёзные связи и заплатив приличные деньги. Картина Шагала на стене была, что называется, заявкой; незнакомка это поняла именно так.

— Богато живёте, — резко сказала она, поворачиваясь к хозяйке. — Вы — Фанни Капительман?

— Спасидочки, — заскрипела старуха, — я таки мадам Капительман, и шо с того вам надо? Я даю где поспать и покушать, шобы не смотрели большими глазами и не пели майсы. Но я себе думаю так, шо у вас нету этих цорес. Таки какой интерес вы имеете до старой мадам Капительман?

— Мой интерес… — пони в виссоновой балаклаве зло фыркнула: гадкий жаргончик был прилипчив, — мне нужно. Чтобы вы. Сделали. То. Что я скажу.

— Я таки в себе не чую, чего вам интересно, — мадам чуть было не добавила «шоб вы сдохли себе на здоровьичко», но решила, что это перебор.

Манеру речи мадам Капительман ставила себе специально, по извлечённым из Сундука сочинениям Бабеля и Юшкевича. Такой стиль общения крайне нервировал самоуверенных поняш, сбивал их с настроя и снижал эффективность няша. Научилась она этому в молодости, на втором курсе филологического факультета Понивилльского университета. Совет дала профессорка филологии, благоволившая к талантливой, но малоняшной девочке, которую някали и цукали более грациозные однокурсницы. По её же рекомендации урождённая Галадриэль Таргариен сменила родовое имя на вычурно-претенциозное Фанни Капительман и стала называть себя «мадам» — это тоже действовало. С третьего курса, впрочем, всё-таки пришлось уйти — на курсе появилась двухсотка, воспылавшая к Фанни страстью. Против наглой молодухи, привыкшей получать то, чего хочет, никакие приёмчики не работали… Тем не менее, мадам Капительман ими не пренебрегала: она хорошо усвоила, что лучше что-то, чем ничего.

— Если вы не прекратите паясничать, — сказала незнакомка, — я сниму балаклаву. У меня двести восемьдесят граций и полномочия от Верховной. Я не хочу вас няшить, но если вас не жалко мозгов — извольте. Мне хватит пяти минут, чтобы вас подчинить. А за час вы станете ходячим студнем. И это сойдёт мне с копыт.

— Решпект и уважуха, высокопородная пани, — мадам Капительман почтительно повозила мордой по подстилке. — Я уже вся ваша. Кладите мне в уши свои слова, из них вырастет усё, чего вы хочите.

Незнакомая поняша зло стукнула копытом по полу.

— Ладно. Попробуем так, — бросила она, нервно переступив с ноги на ногу. — Я снимаю дальний кабинет в «Парафине» на сегодняшний вечер, с семи и до конца. Если он заказан — отмените заказ. Сейчас же.

— Вы мине серьёзно извините, — перебила старуха, — только до «Парафина» приходили-таки две мамзели в чёрном и чегой-то вынюхивали. Вас это ни разу не беспокоит?

— Ни разу… ффффрп! — незнакомка вскинула голову. — Крысы мои, из службы безопасности. Надо было убедиться, место подходит или нет. Мне нужно кое с кем поговорить. Наедине. Я сказала — наедине.

— Усё будет в самом лучшем виде, какой только бывает за деньги, — пообещала мадам Капительман, соображая, сколько можно будет содрать с заявившейся пуси.

— И если кто-нибудь попытается подслушивать, — продолжила незнакомка, — я об этом узнаю, причём быстро и точно. Кто и зачем подслушивал, я тоже узнаю быстро и точно. И если окажется, что это вы — тогда вы очень, очень сильно пожалеете, что дожили до этого дня. Если останется чем жалеть. Это понятно?

— Таких глупостев я не имела даже молоденькая, — мадам сделала вид, что немного обижена. — Я держусь своей бранжи, мине не интересно, шо там у вас за разговоры, мене интересно, шобы вовремя было плочено. Вы таки не знаете за мои ужасные расходы. Кому-то другому я сказала бы за восемьдесят, но персонально ради вас я скажу за шестьдесят, и пусть эти ваши дела сделаются как тому следует…

— Обычная цена плюс столько же сверху за срочность и покладостость, — пообещала поняша. — Душок! Деньги достань!

Белка-летяга ловко нырнула в складки попоны и вынырнула с кошельком. Ловкие лапки распутали петли и залезли внутрь.