Д Уолмер - Замок зла

поколениями слуг, вылизанный до пылинки сад... Наверно, к

лучшему, если Шумри продаст кому-нибудь эту роскошную

скуку. Помолчав, он спросил: - Интересно, а озеро с синими

лотосами ты покажешь Илоис? Оно вошло в число мест, которые

запали тебе в душу?

Не обращая внимания на не совсем добрую иронию в голосе

друга, Шумри горячо ответил:

- О, мне бы этого очень хотелось! Я столько рассказывал

Илоис об Алмене, что она мечтает хотя бы взглянуть на те

"дворцы", где она жила. Но ведь это несбыточно, Конан! Если

только кто-нибудь перенесет нас туда на крыльях. Как твой

которую или тот древний ящер, помнишь?..

Киммериец промолчал. Шумри нетрудно было прочесть в его

молчании то, что он думает. "Ни тени грусти в лице, когда

он произносит имя Алмены! А ведь эта женщина значила для

него не меньше, чем для меня, хотя и совсем по-другому..."

- Ты, кажется, укоряешь меня, Конан, хоть и не

произносишь этого вслух... - огорченно сказал Шумри.

Больно ли мне от того, что Алмена погибла? И да, и нет. Я не

могу грустить об этом так, как ты, потому что...

- Потому что ты вообще не способен сейчас грустить!

резко перебил его Конан. - Даже если полмира провалится

в бездну, ты вряд ли это заметишь!..

- Потому что, - продолжил Шумри, не обращая внимания на

его выпад, - я твердо знаю, что увижу ее. Алмена обещала

мне это, а я верю ей.

- Отчего же? Я тоже ее увижу, - пожал плечами

киммериец. - Все мы когда-нибудь увидимся там, где будем

веки-вечные слоняться серыми тенями.

- Я увижу ее не на Серых Равнинах! - горячо возразил

Шумри. - Да и ты тоже!

- Ладно! - Конан махнул рукой. - Не будем об этом. А

то еще разругаемся на потеху Нергалу. Мне кажется неплохой

твоя идея насчет охоты. Я слышал, что в лесах Немедии

встречаются гигантские зубры...

- И зубры, и лоси, и медведи, - охотно подтвердил Шумри.

- Лосей и медведей я встречал немало, а вот зубра еще

никогда... Но как же Илоис? Разве она сможет расстаться с

тобой?

- О, да! Если честно, это была даже не моя, а ее идея.

Она сказал, что все равно собиралась оставить меня на

несколько дней. Хочет пожить в доме отца, попрощаться с ним

перед нашим отъездом. А мне же прощаться не с кем...

- Тогда... завтра? - Конан невольно выдал этим

вопросом, как опостылел ему роскошный замок, и Шумри не

мог не расхохотаться, по-детски встряхивая наполовину седой

головой.

* * *

Илоис рассчитала правильно: оставив далеко позади себя

массивные ворота с высеченными над ним барельефами хмурых

толстомордых львов, очутившись в лесу с луком за плечами и

тугим, полным стрел колчаном, Конан сразу же воспрял духом.

Слава хвойных лесов к северу от Бельверуса была

заслуженной: не проходило ни дня без азартной погони за

красавцем-оленем с разметавшимися на три локтя рогами, либо

за массивным зубром, напоминающим скалу, поросшую рыжим

мхом, либо за бурым медведем, отъевшимся за лето и оттого не

особенно поворотливым. Правда, Шумри только впервые два дня

неотступно сопровождал приятеля. На третий, сразу же после

завтрака, он сообщил извиняющимся тоном, что разлюбил охоту

не на шутку, и ему было бы гораздо приятнее поджидать

нагруженного добычей друга в лагере, занимаясь костром,

приготовлением еды и просушкой шкур. Конан расхохотался.

- Я удивляюсь, как ты еще выдержал эти два дня!

Думаешь, я не замечал, каким кислым становилось твое лицо,

лишь только я натягивал лук? Еще немного, и я бы сам

попросил тебя об этом: боги охоты не любят недовольных лиц

и отворачиваются от унылых охотников!

- Прости меня, Конан... Мне очень стыдно: я сам

пригласил тебя на охоту и сам же отказываюсь разделить

с тобой ее волнения, опасности и радости. Но пойми меня!

мне никак не забыть того олененка, убитого нами. Помнишь,

Алмена сказала, что душа его очень испугана, и мечется, и

ищет свою мать...

- Помню ли я? - Киммериец помрачнел и с горечью

усмехнулся. - Уж лучше бы мне было это забыть, клянусь

Кромом!.. Но не надо так долго извиняться. Я вовсе не в

обиде. У нас ведь с тобой остаются еще вечера, разве не

так?..

Вечера у лениво пляшущего костерка были долгими,

незаметно переходящими в тихие летние ночи. Уставший за

день, возбужденный и голодный охотник уписывал за обе щеки

то, что приготовил ему Шумри, а тот сопровождал процесс

насыщения приятеля тихой музыкой, легко пощипывая струны