Д Уолмер - Замок зла

все уступы и впадины. Было решено пробираться в замок со

стороны озера, несмотря на то, что крутизна скал, даже при

ярком дневном свете, представляла собой немалую опасность.

Конан лез первым, вжимаясь в нагретые за день камни. В левой

руке его был свободный конец веревки, которую поочередно

закреплял за устойчивые скальные выступы. Тем самым он

значительно облегчал восхождение остальным спутникам,

которые, обматывая веревку вокруг тела, уже не рисковали

сорваться вниз. Шумри лез сразу же за Больдом, ненавязчиво

оберегая его, в нужный момент подставляя колено или плечо. В

ночной тишине раздавались только тяжелое дыхание, шорох

мелких камней да слабый стук ножен о скалы.

Как только все благополучно добрались до вершины уступа,

киммериец зловещим шепотом приказал издавать еще меньше

звуков и осторожно, почти без всплеска, нырнул в черную воду

рва, зажав предварительно в зубах тряпицу с пахучим

порошком. Ногу его царапнуло чешуей одной из откормленных

рыб, и Конана передернуло от отвращения. Подтянувшись на

руках, он выбрался на узкий, шириной в полступни, карниз,

отделяющей край рва от основания мраморной ограды замка.

После нескольких неудачных попыток ему удалось перебросить

конец веревки на одну из толстых ветвей дерева, растущего у

самой ограды. Миг - и киммериец очутился на верху стены, над

самым садом с синими цветами. Благодаря веревке и ловкости

Конана остальные спутники были избавлены от купания в

ледяной воде и довольно скоро, один за другим, перебрались к

нему. Прежде чем спрыгнуть в сад, каждый втянул ноздрями

несколько пронзительно пахнущих крупиц порошка горной

травки. Впрочем, запах синих цветов все равно ощущался.

- Послушай! - тревожно прошептал Шумри, коснувшись

рукава киммерийца. - Они пахнут не так, как раньше! Намного

сильней и... по-другому. Запах уже не сладкий, но жгучий, ты

чувствуешь?!

- Понюхай еще порошка, - посоветовал Конан.

Насморк его не только не успел пройти, но еще усугубился

повторным купанием, и он не мог проникнуться тревогой

приятеля.

Шумри вдохнул несколько раз порошок и зажал нос. Конан

осторожно двинулся по искрящимся в свете луны осколкам

горного хрусталя. Они захрустели, и он сошел с дорожки в

усыпанную цветами траву.

- Хорошо бы эта ведьма спала в саду, - пробормотал он,

внимательно оглядываясь вокруг. - Ведь в замке ей душно...

В тот же миг он увидел Веллию, действительно возлежащую

на траве, окруженную качающимися голубыми и лиловыми

головками. Она была обнаженной, как и в их первую встречу.

Пушистые, слабо блестящие в свете луны волосы укрывали ее,

словно золотистая пена, словно нежные водоросли на морском

дне. Они слабо вздымались в такт ее дыханию.

Конан оглянулся и дал знак своим спутникам, призывая к

полному молчанию. Но сам тут же нарушил его, схватившись за

правую голень, которую обожгло резкой болью.

- Копыта Нергала!..

Он с трудом оторвал один из синих цветов, похожий на

большой колокольчик, присосавшийся к ноге и прожегший

прочную кожаную штанину. На том месте, где лепестки

прикасались к коже, появилась кровоточащая язва.

- Остерегайтесь цветов! - громким шепотом предупредил он

своих спутников.

Но было поздно. Молчание ночи прорезал хриплый вскрик.

Один из слуг Шумри, захлебываясь воплем, отрывал от шеи

цветок, протянувшийся к нему с ветки дерева. На месте

вгрызшихся лепестков зияла рана - из порванной сонной

артерии толчками выплескивалась кровь, казавшаяся в свете

луны черной.

От крика Веллия тотчас проснулась и вскочила на ноги.

Конан бросился к ней, словно голодный лев на готовую

умчаться прочь антилопу. Прежде чем крепкие пальцы варвара

сжали ей горло, женщина успела пронзительно закричать. На ее

крик со стороны замка и ворот поспешили стражники, в воздухе

засвистели стрелы.

- Не стреляйте! - во всю силу своих легких взревел

киммериец. - Одно движение - и я задушу ее!

Увидев, что госпожа их полностью во власти Конана,

красавцы-стражники опустили луки. Но стрелы их уже успели

пронзить второго из слуг Шумри, который бился теперь в

агонии на траве. Его товарищ, к шее которого присосался

цветок, уже не двигался, испустив дух от потери крови. Больд

также лежал, упав навзничь.

- Ты ранен? - нагнулся над ним встревоженный немедиец.