Аду Нил - Нф-100 - Капитан Брингдаун и книга пророка

Археолог пострадал меньше, если только в данном случае имеет смысл какое-то сравнение. Скорее всего, он умер от болевого шока, вызванного сильнейшим ожогом. И не исключено, что его ещё можно было спасти, но... Пусть люди или боги определят мне наказание, но я и пальцем не собирался шевелить ради этого маньяка. Он сам выбрал такой конец, и не мне отменять его решение. Собаке - собачья смерть...

Собаке...

В тишине тихо потрескивал факел в моей дрожащей руке. А я молчал. Слов не было. Долго время не возникало даже ни единой мысли, кроме немого крика "За что?". От тошнотворного запаха к горлу подступал комок. Ослеплённые вспышками плазмы глаза до сих пор слезились. А я и не пытался вытереть слёзы.

Как ни крути, во всём виноват только я. Я привёл Марвина сюда. Если бы не моя гениальная догадка, он бы сейчас уже возвращался домой на Упернавик, разочарованный, но живой. Потом я спровоцировал бессмысленную стычку с работниками парка. Если бы не моя несдержанность, мы бы справились со всеми своими делами до появления Джонса. Которого я же вывел на наш след. Ведь догадался же выбросить кнопку вызова помощи, а про то, что и визитка может оказаться таким же маяком, даже и не подумал. И, наконец, я - снова я - не решился раскрыть Марвину жестокий замысел Эллен. Если бы он знал, что нашедшего Золотой Шар ожидает верная смерть, то может быть, и не стал бы мешать археологу. Глупо, ой, как глупо всё получилось!

За спиной тихо вздохнула Эллен. Конечно, ей тоже его жалко. Да, она частенько подтрунивала над Марвином, иногда слишком зло, но ведь и я вёл себя не лучше. А он просто и в человеческом теле до конца сохранял собачью преданность хозяину. Разве над этим можно смеяться?

- И что нам теперь делать, справедливый ты наш? - спросила Эллен дрогнувшим голосом.

- А что нам остаётся? - виновато опустил глаза я. - Разве что попросить Золотой Шар воскресить Марвина. Но мы ведь ещё до него не добрались.

- Вот и я о том же! - она сделала несколько шагов вперёд, повернулась и посмотрела на меня как-то очень уж неприязненно. - Как мы теперь будем открывать эту проклятую дверь? Кому-то из этих двоих следовало бы остаться в живых.

Я чуть не задохнулся от возмущения. Вот, оказывается, из-за чего она переживает! А я-то думал... Я чуть было не решил, что она и в самом деле женщина. Нет, она не способна ни на любовь, ни на сострадание, ни даже на обыкновенную жалость. Бездушный автомат, бульдозер, упорно пробивающийся к своей цели, готовый по дороге свернуть горы или спихнуть на обочину некстати подвернувшийся труп.

- Да ты... Да я...

Я хотел высказать ей всё, что думаю об её жестоком, каменном сердце, но передумал. Бесполезно. Если её не тронула смерть Марвина, что смогут изменить мои слова?

- Что "я"? Что "ты"? - буквально с кулаками набросилась на меня Эллен, вбивая каждое слово в мою грудь. - Ты вот всех готов пожалеть, посочувствовать, а обо мне хоть раз подумал? Я всю жизнь карабкалась к своей цели, и когда до неё остался всего один шаг, ты испортил мой тщательно продуманный план. - Она выдохлась, отошла назад и продолжала упрекать меня уже с дистанции. - Нравственный человек, понимаете ли! Если так, почему же ты сразу ему всё не рассказал? Боялся окончательно разругаться со мной? Напрасно, дорогой мой, я тебя насквозь вижу. Ты такой же, как я, только боишься признаться в этом даже себе. В твоих принципах всегда находятся оговорки. Нельзя развязывать большую войну, но если пострадают всего несколько человек, тогда ещё терпимо. Нельзя бросать доверившихся тебе, но если у тебя из-за этого начнутся неприятности, то лучше всё-таки сбежать. Или скажешь, что ты только за здоровье Марвина беспокоился? А по-моему, ты больше боялся навсегда потерять корабль. Можешь поклясться, что и сейчас не из-за этого расстроился?

Нет, вот здесь она не права. Возможно, кое-что из того, что было сказано - правда. Наверняка, правда. Но ведь не всё же! Во всяком случае, не последнее обвинение. Как раз сейчас, пусть даже и в самом деле в первый раз за всё наше путешествие, я о своей выгоде не думал. И ничего мне уже ни от кого не нужно. Ни исполнения желаний, ни обещанного Ксирдалем вознаграждения, ни...

Нет, я все-таки не отказался бы получить назад свой корабль. Но унижаться, хитрить ради этого больше не намерен. У меня осталось только одно желание - чтобы всё это поскорей закончилось. Как-нибудь. Ведь не может же всё и всегда быть плохо. Должна же существовать некая высшая справедливость. Или не должна?