Анастасия Галатенко - Нф-100 - Адам в Аду

Кривцов отстранился и взглянул на нее.

-- Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду.

-- Его коллекцию, -- Ольга тоже закурила. -- Он же всех коллекционирует. Наверняка захочет и меня.

-- Для этого ему придется тебя убить, -- заметил Кривцов.

Ольга взмахнула рукой. Огонек сигареты описал изящную дугу.

-- Это не имеет значения. Так что, правда, что по этим твоим кристаллам можно увидеть все, что делал человек в жизни?

Кривцов вдруг заметил оттенки болотного в ее светлых кудрях. Поморщился. Он столько сил вложил в то, чтобы таких оттенков не появлялось.

-- Это не так, -- терпеливо пояснил он. -- Разумеется, по нейрокристаллу невозможно прочитать биографию полностью.

-- А как же все эти историки, которые выдают экспертизы? Или это ерунда?

Кривцов поднялся и зашагал по комнате. Эта привычка сохранилась у него с институтских времен -- рассуждая, шагать по лаборатории из угла в угол.

-- Это не ерунда. Но они никогда не работают с кристаллом вне контекста. Они только подтверждают или опровергают предположения, -- он повернулся к Ольге и увидел непонимание в ее глазах. -- Ну, давай на пальцах. Скажем, есть у меня кристалл, и я предполагаю, что он принадлежит некоему господину А. Я смотрю биографию А. и ищу следы этой биографии в нейрокристалле. Если они есть -- значит, с некоторой долей вероятности можно утверждать, что предположение верно. Нет -- значит, скорее всего, это другой кристалл и надо делать другое предположение. Это нудная, долгая и чаще всего неблагодарная работа.

-- Но какие-то следы, выходит, остаются?

-- Только очень значимые следы. Значимые в масштабах личности. Переломы, меняющие судьбу, ломающие стереотипы. Куда больше влияет на вид кристалла эмоциональное состояние, отношение к себе...

-- Значит, он не сможет увидеть в моем кристалле тебя?

Кривцов остановился, затушил сигарету, достал новую и снова принялся ходить по комнате.

-- Как он, скажи на милость, сможет разглядеть там меня? Неужели ты думаешь, что из нейрокристаллов машут ручками все, кого когда-либо встречал носитель?

-- Надеюсь, ты не станешь махать ручкой. Но то, что я ему изменяю, это ведь значимо в масштабах личности?

-- Значимо, если ты хочешь, чтобы было значимо. А можешь -- не хотеть, и тогда будет неважно.

-- А ты хочешь, чтобы это было неважно? -- тихо спросила она, и Кривцов пожалел о своих словах.

Рано. Она еще не понимает.

И досадно. Он столько вложил в нее, что она уже должна бы начать понимать.

-- Допустим, -- Кривцов поднял руки в успокаивающем жесте, -- просто допустим, что он это увидел. Это само по себе маловероятно, но вдруг. И что?

-- Он подумает, что я -- шлюха.

-- И что?

-- Я не хочу быть шлюхой! -- на ее глаза навернулись слезы.

Кривцову показалось, что есть еще что-то, чего она боится, о чем не говорит.

-- Любимая, -- он опустился на колени перед креслом и взял ее руки в свои. -- Послушай меня, пожалуйста. Как человека, который много лет занимался нейрокристаллами и знает о них пусть не все, но многое. Главное -- это твое самоощущение. Если ты будешь чувствовать себя шлюхой, но и нейрокристалл будет об этом кричать. Если ты будешь чувствовать себя свободной и счастливой -- то и нейрокристалл покажет личность свободную и счастливую. Ты ведь наверняка видела много нейрокристаллов, верно? И наверняка видела такие, от которых как будто исходит свет. Вот это -- нейрокристаллы счастливых людей. Свободных. Понимаешь? Неважно, каких. Неважно, что эти люди делали в жизни. Главное -- они были счастливы. И моя цель -- слышишь меня? -- моя цель в этой жизни -- сделать так, чтобы ты стала такой же. Счастливой и свободной. И я сделаю все для этого.

-- Правда? -- она всхлипнула, совсем по-девчоночьи.

Нейрокристалл ее засветился нежным перламутром.

-- Правда, -- тихо сказал Кривцов и прижал ее к себе.

На его плечо упали две горячие слезинки. Он поцеловал ее глаза, затем подхватил и бережно уложил на ковер.

-- Андрей... -- слабо возразила Ольга. -- Он услышит...

-- Это не его дело, -- прошептал в ответ Кривцов, глядя на переливы на лбу и висках. -- Я люблю тебя...

-- И я тебя люблю...

Свечение стало почти нестерпимым. Кривцов закрыл глаза, но видел свет сквозь веки. Так было даже лучше -- ничто не отвлекало от главного. Ради этого он работал, ради этого был терпеливым и нежным, это приносило высшее удовлетворение.

Он кончил в звенящую, прозрачную белизну.

Когда Ольга, наконец, ушла, Кривцов чувствовал себя измотанным до предела.

Он поплелся на кухню, где уже ждал Андрей с чашкой горячего кофе.