Татьяна Трунова - Стремянка в небо

У Пети, чья юность прошла в дикие 90-ые, наверное, был компетентный ангел-хранитель. Половина его сверстников во второй половине жизни стали алкоголиками со всеми вытекающими: тухлыми мозгами и отсутствием желаний. Хотя нет, одно желание у них все-таки было: иметь выпивку каждый день. Его же эта беда прошла стороной. Став старше, от спиртного он начал отказываться сознательно, делая скидку на гулянки с хорошими друзьями, что происходило не так уж часто. Спитые лица некоторых старых знакомых вызывали у него брезгливую жалость, его даже посещал страх, что он вполне мог оказаться на их месте. Встречая таких знакомых, он каждый раз убеждался, что поступает правильно.

Пока все хрустели тем, что приглянулось, Петя рассказал Абрамычу о событиях сегодняшнего дня. Излагал он сухо, не отвлекаясь на эмоции и оценки.

- Что говорит по этому поводу твой Оккам? - закончив, поинтересовался он у Абрамыча. Поинтересовался не без затаенного торжества. Он уже вызнал, что таинственная бритва, которая кромсает окружающий мир, сужая его до скучных и сухих явлений, всего лишь принцип, сформулированный средневековым монахом и гласящий, что "не следует множить сущее без необходимости". Умом он этот принцип понимал и даже одобрял, но скучал при этом безмерно. Вот не хватало ему в жизни этакой чертовщинки. Наверное, в этом была виновата прабабушка, которая рассказывала маленькому Пете сказки, где ведьма летала на помеле, черт рассыпался поутру искрами, а за печкой жил домовой. Взрослый Петя в них не верил, но он и не подозревал, что исчезни они из его подсознания, жить ему станет гораздо скучнее. Взвоет он от своей размеренной жизни с новым телевизором, обстановкой и стиральной машиной.

- Молчит, - развел руками тот и добавил:

- Надо думать.

Пока думали, распили по второй. Петя искоса глянул на Федора. Тот азартно ловил в миске скользкие маслята и выглядел вполне довольным жизнью. На его лице играл румянец, который мог быть вызван как алкоголем, так и свежим деревенским воздухом.

- Может, ты заснул, и тебе все привиделось? - с надеждой вопросил Арменыч.

- Нет, - отмел его инсинуации Петя. - Ночью я, конечно, спал так себе, но ведь это не повод засыпать в лесу, да еще в разгар поисков.

Старик расстроился:

- Жаль, богатая версия. Во сне все, что угодно, привидеться может.

- Ну извини, - развел руками Петя.

- А таблеточки?

- Я тебе что, наркоман? - возмутился Петя.

- Я ж про другое! - заторопился Арменыч. - Мало ли, голова заболела. Ам таблеточку. И не ту. Перепутал, со всеми бывает.

- Скажешь тоже, - обиделся Петя. - Тебя послушать, так у нас дома склад сильнодействующих лекарств, причем россыпью.

- Болотные испарения? Галлюциногенные? - задумчиво протянул Арменыч.

Тут Петино терпение окончательно лопнуло.

- Более реальные версии есть? - осведомился он.

- Нет, - вздохнул Арменыч и машинально разлил по третьей.

Выпили, закусили, помолчали.

- Ничего я не понимаю, - признался Арменыч. - Одно могу сказать: чудес не бывает. Все и всегда можно объяснить, а если нельзя, то просто наука до этого еще не дошла. Туристы эти... Возможно, обычный криминал, но почему тогда ценные вещи на месте?

- Ничего не понимаю, - повторил он.

- Оп-пера приедут. Завтра. Сегодня машина сломалась, - вклинился в разговор Федор. Судя по рубленным фразам и невнятному выговору, самогон Шотика Арменовича произвел на него неизгладимое впечатление. Уже с третьей рюмки.

- У-у, Сатурну больше не наливать, - озабочено посмотрел на него Петя. - Отсутствие практики - страшная сила.

Парень услышал и очень обиделся.

- Наливай! - махнул он рукой и едва не навернулся с табуретки. Глаза у него были пьяные-пьяные.

- Тебе уже хватит.

- Ну и ладно, - проворчал Федор.

Само собой разговор свернул на природу непознанного и отношение к этому непознанному человека. Шотик Арменович был великолепен. Блистая эрудицией и ораторским искусством, он доказывал, что тайна есть всего лишь нерешенная задача и что самое чистое удивление и радость ждут человека только на пути познания. В процессе, так сказать.

Петя не соглашался. По его мнению, такое понятие как "тайна" имело право на существование. Она должна вызывать сладкое томление и трепет, дрожать в далеком мареве и будоражить воображение. Тайна и ее открытие - разные вещи и смешивать их не следует.

Петина эрудиция была слабее, чем у Арменыча, а уж про доказательную базу и говорить не приходится, поэтому в качестве аргументов он использовал эпитеты "гребаный романтик" и "пошлый прагматик", чем себе несколько противоречил.