Марзия, Габдулганиева - Нф-100 - Врата Миров

***

Подопечный ученый, его сосед Павел Павлович, сразу же ему понравился. Он только что вышел на пенсию, наслаждался отдыхом, и только невидимый охранник хотел завязать с ним соседскую дачную дружбу, как события стали разворачиваться непредсказуемо быстро. Одним из указаний Пришельца было условие, что слежка продолжается до момента получения подопечным красного конверта с печатью в виде змеи. Павел Павлович вроде бы еще не получал конверта, но слишком часто упоминал о нем и своем друге, получившем злополучное послание. Пришлось подтолкнуть профессора на активные действия, а самому неотступно следовать за ним на машине, отслеживая его передвижение по городу. Валентин подумал даже, что при прочих обстоятельствах из профессора мог выйти отличный детектив - сыщик, так грамотно и логически верно он искал своего пропавшего друга. Вот и сейчас Павел направился после городских поисков на дачную электричку с сумкой через плечо. Из поселка он выезжал без сумки. Значит, захватил с собой из городской квартиры почту или одежду.

Валентин проследил, как ученый дошел до кассы и купил билет, и затем со спокойной совестью направился к своей машине, припаркованной в тени раскидистых кленов. На машине он обгонит соседа и встретит его на скамеечке у своего дома. Никуда тот не денется, мимо его дома обязательно пройдет. До отхода пригородного поезда оставалось чуть более получаса, можно было вздремнуть за рулем, а то постоянная слежка за клиентом его порядком утомила.

- Квалификацию теряю на дачных просторах, - подумал он и замер, ощутив неотступное внимание к своему затылку.

- Не теряете, но засиделись. Мы от вас ждали более активных действий, - бесцветный голос шантажиста послышался сзади, - Не оборачивайтесь, меня там нет, но не мешало бы проследить за своим подопечным, он сейчас собирается в психиатрию наведаться, не рекомендую его туда пускать.

Действительно, Павел Петрович энергично уходил с вокзала в сторону автобусной остановки.

Валентин, насвистывая "Прощание славянки", завел машину и медленно двинулся в сторону, указанную непрошенным, внедрившимся в его мысли, ментальным захватчиком.

Наука ничего не знает точно о жизни и смерти... Сколько веков существует человечество, сколько обрядов придумано для захоронения, сколько ритуальных обычаев исполняется, а человек до сих пор не верит в смерть и наивно полагает, что после смерти ничего не меняется. Иначе к чему эти все поминки в определенные дни, молитвы с обращениями к умершим, молитвы за упокой. Ведь, если за ныне здравствующих читают молитвы "за здравие", а за ушедших в мир иной молитвы "за упокой", то чем они отличаются друг от друга? Может, в мире ином "за упокой" и есть за здравие? Мир иной! Даже само название не говорит о смерти, а о другом мире. И как это такие очевидные вещи не доходили до его сознания?

Иррациональные мысли, пугая своей необъяснимостью, ворочались в голове Павла по дороге в больницу. Город уже миновал стадию вечернего погружения, и постепенно начинал утопать в тягостной полутьме ночи. Стерлигову это было на руку, он не собирался идти через приемный покой и официально расспрашивать дежурных на постах о своем друге.

Все, кто хотел пройти в больницу, минуя строгие посты, знали о существовании служебных входов. Эти двери всегда закрываются позже, находятся со стороны, противоположной парадному, и, если пройти через них уверенным шагом, тебя примут за спешащего по делам медработника. Так случилось и в этот раз. Накинув на себя белый халат с вешалки у входа, Павел, не спеша, пошел по палатам, изображая из себя дежурного врача и надеясь, что не попадется на глаза медсестрам. Обычно во время пересменки в больницах наступала час затишья, но стоило проявить осторожность

Он переходил из палаты в палату, радуясь тому, что здесь всего два этажа. Внутренне боясь увидеть в своего друга в любом из этих состояний, Пал Палыч внимательно всматривался в пустые лица явных идиотов, вздрагивал от умных взглядов шизофреников, осторожно заглядывал сквозь стекла в буйные палаты. Ни в каком обличье, ни в каком виде Николая не было. Облегченно вздохнув, Павел также через служебный вход выбрался на улицу.

Задний двор освещался одним фонарем, висящим над крылечком с тремя ступеньками. Света от лампы хватало только на эти выщербленные ступени, поэтому Павел медленно спустился, постепенно погружаясь в окружающую темноту. Он постоял немного, чтобы глаза привыкли к смене освещенности, и также медленно тронулся к больничным воротам. Внезапно клещи, подобные механическим, сдавили ему голову и Стерлигов притормозил.