Марзия, Габдулганиева: Нф-100: Врата Миров

- Как Вы узнали?

- Кончай тыкать! Несложно догадаться, ты никогда так рано не вставал и с утра не прогуливался. Но все равно уже поздно.

- Что поздно?

- Утренняя электричка уходит через полчаса. Все вопросы твои решаются в городе. Спеши, там будут ответы, если успеешь.

- Кто ты? О чем ты? Куда успеешь?

- Наблюдательный я. Спеши, вечером поговорим. Больше, чем сообщил вчера, я не знаю, - и сосед встал со скамейки, намереваясь уходить.

- Погоди! Сколько человек получили конверты?

- Приедешь с новостями, вместе разберемся.

Город после недели проживания в поселке показался чужим и отстраненным. Так обычно примеряешь одежду при смене сезона, вроде бы и твой пиджак, а сидит по-другому. Дневные улицы жили по одним им ведомым ритмам: сновали прохожие, двигались трамваи, автобусы со скрипом открывали раздвижные двери, дети с мамашами и бабушками чинно стояли на перекрестках, подростки щеголяли татуировками и кольцами в ноздрях и ушах, явно желая произвести впечатление на окружающих - все, как обычно, и Павел Павлович успокоился. Тревожные ночные сны, красные конверты - взбредет же в голову такая чепуха. Путь его с автобусной остановки домой шел мимо дома Николая Ивановича, грех было не заглянуть сразу. На двери квартиры, прямо там, где был замок, красовалась огромная сургучная печать. От нее шла тоненькая ниточка, почти как волосок, и заканчивалась на дверной ручке. То есть не заканчивалась, а была аккуратненько привязана. Павел замер у двери и тут же интуитивно продолжил путь до соседней квартиры. Звонить нет никакого смысла, а узнать об исчезновении друга не у кого. Надо уносить ноги, пока никто его не заметил.

Успокоился он только в своей квартире. Кинув в коридоре ворох газет и рекламных проспектов из почтового ящика на тумбу под зеркалом, он лихорадочно пытался спланировать, что теперь ему надо сделать. Первоначальный порыв - расспросить обо всем соседей друга, сразу же отпал, кто знает, может, за квартирой следят. Самое верное, сходить в районный отдел ЗАГСА и узнать, не прошла ли регистрация о смерти такого гражданина N.

Сказано, сделано. Адреса всех нужных человеку при жизни учреждений давно были собраны в записной книжке жены, которую Павел унаследовал после ее смерти. Сложив в портфель всю почту, он отправился на поиски.

Вот так и получается, что при жизни надо много, а в момент рождения и смерти только ЗАГС. Записать, что человек родился и умер: две точки, между которыми прямой или извилистой линией прокладывается жизнь.

Получить устную справку в ЗАГСЕ оказалось муторным делом. Сначала женщина, восседавшая за изящным пластиковым столиком, долго рассматривала паспорт посетителя, страничку за страничкой. Затем меланхолично стала пролистывать на компьютере списки умерших за последнюю неделю, заодно выпытывая,

- Вы уверены, что Николай Иванович умер?

- Как я могу быть уверен, я его не хоронил,

- Не все хоронят, некоторые кремируют, это модно. Как он относился к моде?

- К моде? Покупал то, что предлагали магазины.

- Какой Вы непонятливый, гражданин. К моде на кремирование. Некоторые даже пишут завещание, где надо развеять прах, так мы совсем недорого эти просьбы выполняем. Если хотите, я могу показать вам прейскурант, есть совершенно новые и безболезненные методики

- Безболезненные??? Я не ослышался?

- Понимаете, простите... нам предложили опрос..., - пропагандистка кремации стушевалась и преувеличенно бодро продолжила,

- Нет никаких записей по вашему запросу, обращайтесь в поликлиники.

Что можно было сказать в поликлинике? Что неделю назад друг жаловался на странные письма, ночью соседка слышала крики, а сегодня его квартира опечатана? В здравом уме даже не стоило обращаться с такими вопросами. Но, повинуясь чувству вины перед исчезнувшим другом и радуясь тому, что его не нашли в списках умерших, Стерлигов направил свои стопы не в поликлинику, а сразу в больницу, семиэтажку в обиходной речи. В фойе висели списки пациентов всех отделений семиэтажной клиники: в терапии, неврологии фамилии N. не было. На всякий случай Павел внимательно прочел списки больных в остальных отделениях, мало ли, могла сбить машина - хирургический больной, мог упасть и получить сильный ушиб - травматологический, и так далее, вплоть до гематологии, исключив только гинекологическое отделение. При всем своем желании за неделю превратиться из мужчины в женщину сложно.

Николай Иванович ни в одном отделении не числился, исчез бесследно. Оставалась психиатрическая клиника. Несмотря на то, что город их был маленький, почти изолированный от внешнего мира, но клиника соответствовала по уровню крупному областному центру. Поговаривали, что чаще всего пациентами психушки становятся ученые от своих заумных опытов. Но говорили еще, что там они содержатся в отличных помещениях, продолжают работать и даже не подозревают, что находятся в психиатрической больнице. Говорили также, что изолируют их туда, когда их опыты подходят до определенного предела, который не положено знать всем, особенно простым обывателям.