Михаил Успенский: Желтая подводная лодка 'Комсомолец Мордовии'

- Вот и я думаю, что дрова, - сказал задумчиво Толик.

x x x

В ужин слизнули мы, конечно, традиционного поросенка. А с утра начался аврал. Все равно что к приезду министра обороны. Посыпание дорожек, убеление камней и зеленение трав. Маринович с подручными плакат натягивает, мелом на кумаче: "Wellcome, "Beatles"!!!" - а ниже, мелким шрифтом и по-русски: "Братский привет участникам движения против войны во Вьетнаме и за мир во всем мире от подводников Северного флота!" Ворота покрасили голубенькой эмалью, голубей мира по трафаретке возобновили на створках. И мы тоже что-то красим, что-то таскаем, и офицеры таскают с нами на равных - и тут вдруг начинаем сомневаться в текущем мимо нас моменте.

А разговоры почему-то все только вокруг женского хора. Сколько их там, да какие у девок глаза, да что опять все офицерам достанутся... Был у нас опыт приема артистов, чего греха таить. Кобзон приезжал, Хитяева, Магомаев Муслим, ансамбль "Аккорд" с песней про пингвинов. Ну и хоры различные, как пишут в меню про пирожные: "в ассортименте". Да только если на день нас к артистам приставляли для всяческих их поручений, то в одиннадцать по команде "отбой" все наши матросские поползновения пресекались, ибо по части скорострельной куртуазности морскому офицеру нет равных еще со времен Петра Великого. Не в диковинку случаи, когда холостой офицер-подводник в субботу вечером уезжал в Ленинград, а в понедельник к подъему флага был уже на месте с молодой неопомнившейся женой в охапке и штампом в паспорте.

И вот после обеда показывается автоколонна: "газик" ВАИ с мигалкой и матюгальником громкой связи на крыше, а за ним три автобуса с чем-то пестрым за окнами. Подъезжают к гостинице, разгружаются... Мы, конечно, поближе сгрудились, чтоб на девок живых посмотреть - но вышло нам большое разочарование, потому что самая юная хористка наверняка еще ссыльных народовольцев частушками ублажала. День для нас погас, и вели мы последнюю подготовку базы без малейшего энтузиазма...

Ну и, естественно, никаких битлов в тех автобусах не обнаружилось.

Начался концерт. Выстроились бабули, платочки повязаны. Вышел их помполит во фраке, объявляет:

- Выступает женский народный хор Кондопогского района Архангельской области! Лауреат Всероссийского смотра художественной самодеятельности, обладатель специального приза Европейского фестиваля народного творчества в Руане! Песня про Ивана! - взмахнул рукой, и бабульки грянули:

Це сказали у Ивана

Да конек вороной?

Не вороной, не вороной

У ево рыжий да худой.

Це сказали у Ивана

Будто санки баски?

Ой, не баски, ой, не баски

У ево розвальни одни.

У ево розвальни одни,

Да и те не свои

Людям выброшены,

Ногам вытоптаны.

Це сказали у Ивана

Будто женка хороша?

Не хороша, не хороша

Она сутула да ряба.

У ее кошацье рыло,

Собацьи глаза,

У ей собацьи глаза

Да лошадина голова!..

x x x

Вижу, Толик наш приуныл. Вот тебе и "Гел, гел!" - лошадина голова... Ну, сбацали бабульки что-то еще зажигательное с притопом да прихлопом, а потом вышла их солистка и запела про Илью Муромца. Он, надо думать, столько не жил, сколько она пела.

Но даже у самой большой бухты каната есть шкентель, как говаривал баталер наш мичман Лопато. А он в этом деле понимал туго, поскольку опыт имел богатейший. Начинал он службу на острове Минус, где всего гарнизона было шесть матросов и старшина второй статьи. А служили в то время на флоте по семь лет. И вот до одного из матросиков старослужащих доканывает медленный дембель, а на замену ему присылают молоденького Лопато, сразу после учебного отряда. Учебным отрядом командовал тогда капраз Яхонт Ефимович Наружный, утопивший подряд две подводные лодки. Ну, про Наружного - это отдельная повесть, попечальнее "Ромео и Джульетты". Да. И вот прибывает юный розовый матросик на обитаемый остров... понятно - сразу на кухню. Что вы думаете? В первый наряд торжественно пошел - и проштрафился. Плохо помыл посуду, чем привел в несказанную ярость все население острова. Тут же арестовали его, посадили в канатный ящик, ночь он там просидел. Утром выводят, хмурые все. Старшина за столом сидит, ни на кого не смотрит. Бумагу к себе какую-то подвинул, читает: "Акт о списании. Комиссия в составе таких-то под председательством такого-то рассмотрела дело о проступке матроса Лопато, который недобросовестной помойкой посуды привел гарнизон острова Минус на грань желудочно-кишечной эпидемии, чем поставил под удар безопасность государства. Комиссия постановляет: вследствие недоброкачественности матроса Лопато списать последнего по акту. Способ списания: отстрел из карабина Симонова АКС калибра 7,62 мм. Выдать два патрона для отстрельного и контрольного выстрелов. За отсутствием погоды на пирсе списание произвести завтра. Подписи председателя и членов комиссии наличествуют"...