Джеффри Форд - Запределье

– Собака? – спросил Курасвани. Клэй кивнул.

Капитан опустился на колени и стиснул Вуда в объятиях. Двор огласился победными криками. Моргана сбегала на кухню, вернулась с двумя пригоршнями муки и принялась посыпать ею растущее кровавое пятно. Под этим рукотворным снегопадом стали вырисовываться контуры тела.

За следующую неделю Вуд учуял еще двух призраков. Обоих постигла печальная участь: один погиб от пистолета Клэя, другой – от ружья Дата. Юноша поразительно метко выстрелил в призрака с огромного расстояния, со своего поста на восточной стене. Всем, кто заступал теперь в ночной караул, выдавали по мешочку с мукой.

– За всеми этими делами я едва не забыл о вашей просьбе, – говорил Клэю капитан, спускаясь по лестнице в подвал.

Здесь, как и положено подземелью, был низкий потолок, по периметру же помещение подвала – каменные стены и утрамбованный земляной пол – в длину и ширину в точности соответствовало наземной части здания. К каждой стене крепилось по небольшому факелу. Пространство под лестницей было завалено бочонками с провиантом. Затхлый запах сырой земли напомнил Клэю о зимней пещере в Демоновом лесу. Извилистым путем, огибая разнообразные ящики и бочонки, Курасвани вел его в дальний угол, к большой печи. Из-за железных дверей топки доносилось потрескивание горящего дерева. Сквозь решетку в дверце просвечивали раскаленные угли, обогревавшие своим теплом казармы наверху.

– Эта печка – просто чудо, – с гордостью объявил капитан. – Я самолично растапливаю ее каждое утро, и так уж она хитро устроена, что дров не нужно подбрасывать до следующего утра. Вот до чего у нас на западе дошел технический прогресс!

Клэю вспомнилось, что когда он был маленьким, у них в доме была такая же печь. Он не стал говорить Курасвани, что по сравнению с газовым отоплением в Отличном городе это «чудо технического прогресса» – не более чем примитивный пожиратель топлива.

– А вот здесь, – произнес капитан, оборачиваясь налево и простирая руку в сторону тюремной камеры, прежде скрытой от глаз его массивным торсом, – наш наиглавнейший геморрой, король пустословия, Его Занудство Брисден Первый, собственной персоной.

Камеру, с трех сторон обнесенную решеткой, а с четвертой – каменной стеной, окутывала густая тень. Внутри ничего не было видно, кроме колченогого стула да белого пятна, которое Клэй поначалу принял за тюк с бельем. Из-за решетки доносилось монотонное бормотание – так дети скороговоркой читают молитвы, чтобы побыстрее покончить с этим скучным делом. Капитан обернулся и снял со стены факел.

– Ну вот, Клэй. Сейчас вы увидите это зрелище во всей красе.

С этими словами он поднес огонь к решетке.

Теперь узник стал виден яснее. Это действительно был тот самый человек, которого Клэй встречал в памяти Драктона Белоу. Сейчас он был не так тучен, как тогда, его щеки и подбородок украшала поросль щетины, но маленькие, глубоко посаженные глазки и голос, этот неумолкающий голос, перепутать было невозможно. Редеющие волосы Брисдена торчали во все стороны, некогда белый костюм, изорванный на локтях и коленях, выглядел так, словно его не стирали уже много лет.

Клэй прислушался к журчанию словесного потока. Это было очередное мудреное разглагольствование на тему времени и сознания, факта и мифа. Мощный ураган непостижимой терминологии. Торжество языка над здравым смыслом.

– Слова текут из него, как из дырявой энциклопедии, – проворчал капитан.

Охотник лишь молча кивнул, оглушенный этим, уже вторым по счету, ожившим воспоминанием. «Сначала Анотина, теперь Брисден… – думал он. – Меня как будто преследуют».

Пока Клэй размышлял о чудесном воскрешении Брисдена, грузный болтун внезапно примолк, вскинул голову, тряхнул обвислыми щеками и в упор уставился на охотника. Голосом, на пару децибелов громче прежнего и немного четче обычного он произнес:

– Что, Клэй, неужто ты и вправду думал, что сбежал от беды?

Охотник отшатнулся, словно от пощечины. А Брисден тут же вернулся к своей неудобопонятной скороговорке. Клэй вытаращился на капитана:

– Он меня узнал!

– Бросьте, – проворчал Курасвани. – Он не замечает разницы даже между собственным задом и ртом.

– Но он назвал меня по имени, – возразил Клэй.

– Я назвал вас первым, – заметил капитан. – А он просто повторил.

Охотник с сомнением покачал головой и отвернулся от клетки.

– Что он хотел этим сказать?… – произнес он шепотом сам себе. Затем, не оборачиваясь, он объявил капитану, что насмотрелся уже достаточно.