Михаил Успенский - Змеиное молоко

- Леонид Андреевич, дорогой, - сказал Максим. - Все это очень интересно и достойно самого широкого обсуждения. Но я-то не философ, я простой оперативник. Мне не тайны Мироздания постигать положено, а реагировать на явную опасность. А я чувствую, что наши люди на Гиганде в опасности. Более того, в опасности все человечество, коль скоро начались сбои в БВИ...

- Хорошо, - неожиданно согласился Горбовский. - Поговорим о Гиганде. Когда вы делали запросы в БВИ, вам ничего не показалось странным?

- Там все мне показалось странным, - пожал плечами Максим. - Гиганды нет, ничего нет... Да еще герб герцога Алайского к чему-то приплели...

- Вот-вот, - сказал Горбовский, вставая. - "Сведений нет" - это от машины. А герб Его Алайского Высочества с оскорбительным девизом - это, как говорил один толковый безумец, "человеческое, слишком человеческое". Для чего я, по-вашему, покинув свою обитель скорби и одр болезни, развлекаю детишек в городе Антонове?

- Для чего? - тупо повторил Каммерер.

- А для того, - сказал Горбовский, и длинное, темное лицо его осветилось, - что собираюсь я навестить "Дом Корнея", и прошу вас, оперативнейший мой, сопровождать меня, старика, чтобы не получить мне, старику, в лоб. Или по лбу, что, в сущности, едино.

9

"Дом Корнея" нисколько не походил на "Дом Леонида" - да это и не дом, в сущности, был, а целый комплекс зданий и помещений, включавший в себя спортивные залы, арсенал, лазарет, информационный центр, не говоря уже о знаменитом корнеевом музее, в котором быть я не был, а слышать слышал.

Вести флаер я не мог, поскольку голова ничего не соображала. Леонид Андреевич, приговаривая что-то вроде "вы, нынешние - ну-тка!", вытеснил меня с водительского места и тряхнул стариной так уж крепко, что я начал опасаться за его жизнь. За свою, кстати, тоже. Внизу проплывали, временами становясь набок, золотые пшеничные поля.

Зато на подлете к "Дому Корнея" великий пилот вырубил и без того не очень шумный двигатель и спланировал отнюдь не на положенную площадку, а почти за полкилометра от дома, чуть ли не в кусты.

- Вы умеете ползать по-пластунски, Максим? - сказал он. - Мне бы очень не хотелось тревожить обитателей дома.

- Ползать по-пластунски я умею, - доложил я. - Но вам не рекомендую. Что же касается обитателей дома, то их всех, насколько я понял, свистали наверх - во главе с хозяином.

И тут я вспомнил, что Корней Янович Яшмаа - один из "подкидышей", значок "эльбрус", если не ошибаюсь. Нет, не ошибаюсь. Ну, вот вам еще одно совпадение...

- Вряд ли он нас ждет, - сказал Горбовский, - но подстраховался наверняка. Представьте себе, Максим, что нам предстоит пробраться в штаб-квартиру хонтийской, скажем, разведки, не потревожив и не повредив часовых, тем более, что живых часовых и нет. Дверь, допустим, заблокирована на пароль. Все двери. Вот чертеж дома, - он протянул мне табличку. - Ваши действия?

Дом, повторяю, был незнакомый, зато все блоки стандартные - Корней Яшмаа не любил излишеств. Я некоторое время изучал чертеж, потом вернул его Горбовскому.

- Пока вижу только один путь, - сказал я. - Допустим, все входы действительно заблокированы. Во дворе со стороны слепой стены есть люк система циркуляции бассейна. К сожалению, это бассейн не в спортзале, а в музее. Вы, случайно, не знаете, кого Яшмаа поселил в бассейне, Леонид Андреевич?

- Случайно знаю, - сказал Леонид Андреевич. - Ихтиомаммала поселил. Этого ихтиомаммала ему покойный Поль Гнедых завещал. Очень надеюсь, что бедное животное переживет и нас с вами. Не повредите ему, Макс, очень вас прошу.

- Как бы он мне не повредил, - проворчал я. Ихтиомаммал, как это явствует из названия, был рыбоподобным млекопитающим с планеты Яйла, размером был с хорошую касатку, имел густой волосяной покров и множество зубов. Самым приятным в этой скотине было то, что она никогда не спала, а все время кружила и кружила вдоль стен своего узилища. А ежели Корней Янович еще и забыл ее покормить перед отлетом...

- Слушаюсь, шеф, - сказал я. - Рад стараться, шеф. Не оставьте своей милостью многочисленных вдов и сирот... Допустим, я вылез живым из бассейна. С руками, с ногами. Дальше что?

- Дальше? - Леонид Андреевич задумался. - Дальше, голубчик, совершенно бесшумно, словно в той же хонтийской охранке, вы проникаете в кабинет хозяина. Там за пультом должен сидеть человечек. С ним нужно обращаться еще бережней, чем с ихтиомаммалом...

- Христом Богом, Леонид Андреевич, - сказал я. - Не боюсь я плыть и утонуть не боюсь. Но ему, ихтиомаммалу-то, что? У него глотка шире энергопоглотителя. Вот он и сглотнет меня, словно семечку... Да что за человечек-то?