Анатолий Матвиенко - Эпоха героев и перегретого пара

Однажды утром в последних числах августа Строганов вышел из дому не таясь и был остановлен на пути к экипажу высоким офицером с красным важным лицом и закрученными вверх тонкими чёрными усами.

- Герр Трошкин? Я - гауптман Императорско-королевской жандармерии Штерн. Есть приказ срочно доставить вас к полковнику фон Шварцу.

- Польщён вниманием, герр гауптман. Полагаю, я арестован?

- Найн, - ответил жандарм, выразительности голоса с которым поспорил бы каменный истукан. Наверно, укладываясь в постель с благоверной, офицер столь же ровным уставным тоном командовал: фрау Штерн, есть приказ вам исполнить супружеский долг. - Полковник велел выказать уважение.

А не лупить прикладом по затылку - и на том спасибо, подумал Строганов, за годы османского плена привычный ко всему. На сей оптимистичной ноте он забрался в полицейскую повозку. Гауптман утвердился напротив, вперив взгляд в 'герра Трошкина' - видно, именно так выказывается полицейское уважение. Тот с интересом рассмотрел будущего противника.

Форма жандармерии покроем напоминает гусарскую. Тот же короткий плащ поверх куртки-доломана, по случаю тёплого времени года наброшен на левое плечо и держится на шнурке. За этот плащ, ментик по-венгерски, Соломон и прочие венские уголовники именуют местную полицию 'ментами'. Как водится, меткое словечко из низких слоёв общества быстро прижилось, вошло в господский лексикон и даже употреблялось самими жандармами.

Полковник походил на гауптмана только мундиром, в остальном - совершенно иной типаж, из совмещающих армейскую выправку с интеллигентными разговорами о философии и музыке. Лицо тонкое, благородное, усы аккуратно подстрижены, и бакенбарды не пытаются достать до подбородка.

Под стать ему обстановка кабинета. С одной стороны - строгая мебель, серые и коричневые тона, даже свечной канделябр на конторке без обычных завитушек, скорее как прусский зольдат по стойке 'смирно'. Зато на полочке томики Гегеля и Канта, в одном из них в виде закладки торчит синий уголок оперной программки. Этот штрих призван убедить визитёра, что заместитель начальника венской жандармерии не чужд высокой культуры.

- Гутен таг! Присаживайтесь, герр Трошкин.

- Данке, герр полковник. Чем обязан такому вниманию?

- О, всего лишь предосторожность, - жандарм, учтиво вставший при виде входящего русского, снова устроил тело в кресле, сохраняя идеально прямую спину и слегка вздёрнутый подбородок.

Строганов много лет тщился освоить манеру сидеть вальяжно и чуть развалившись, как полагается нонкомбатанту. Но стоит лишь чуть ослабить внимание, и вбитые с детства привычки берут своё - тело выравнивается доской. Кажется, что оно готово маршировать строевым шагом, не подымаясь с кресла, тем выдаёт армейское воспитание.

- Дело в том, что мы собираем сведенья обо всех наиболее интересных фигурах из европейских держав. В Англии у вас чрезвычайно странная репутация, герр Трошкин. Вы приехали в Лондон, внезапно разбогатев в России, хотя самого простого мещанского происхождения. Так?

- Абсолютно верно. Батюшка и матушка - ординарные городские обыватели, - привычно солгал граф, начиная понимать, откуда дует ветер.

- Стало быть, с быстро нажитыми капиталами продолжить находиться в России получилось не комильфо.

- Верно, вы исключительно проницательны, герр полковник. При Демидовых бытует слишком предвзятое отношение к богатству, сколоченному в годы Рейха.

- Из награбленного у дворян, сосланных в Сибирь?

- Отнюдь! - Строганов развёл руками. - Для этого требовалось быть приближённым к Пестелю, а также, простите, носить германскую фамилию. Однако с казёнными подрядами творился тогда хаос, да изъятие пахотных угодий у землевладельцев повлекло спекуляции с землёй, в коих грех было не заработать. Не буду уверять вас в ангельской чистоте действий своих и помыслов, но разбоем на большой дороге я не промышлял.

- Допустим, - произнеся это веское слово, барон сцепил пальцы рук, образовав сдвоенный кулак, знак скрытой угрозы. - Отчего столь дурна ваша репутация в Англии? Вам приписывают убийства, шантаж, мошеннический захват судовой компании.

- При этом ничего не могут предъявить ни Скотланд-Ярду, ни суду, верно? Такова планида приезжего, обосновавшегося в Лондоне. Я скупаю фирмы, недвижимость, корабли, плачу подати наравне с самыми законопослушными подданными её величества и тем вызываю неприкрытую зависть англичан. Мало кто из них, мнящих себя повелителями планеты, достиг подобных успехов. К тому же - русский, из медвежьей страны. Полагаю, они скорее бы стерпели жида, сбежавшего из России, ибо к еврейской оборотистости привыкли. Надеюсь, в многонациональной Австрийской империи мои дела не будут омрачены местными предрассудками.