Клиффорд Саймак - Город

Еще одно племя ступило на путь к величию, развивая свое общество, заложенное в седой древности, задолго до того, как тварь, именуемая человеком, начала осознавать свое предназначение.

Куда приведет этот путь? Чем станет муравей еще через миллион лет? Найдут ли, смогут ли найти человек и муравей общий знаменатель, чтобы вместе созидать свое будущее, как сейчас находят этот знаменатель пес и человек?

Грант покачал головой. Сомнительно… Ведь в жилах пса и человека течет одна кровь, а муравей и человек – небо и земля. Этим двум организмам не дано понимать друг друга. У них нет той общей основы, которая для пса и человека сложилась в палеолите, когда они вместе дремали у костра и вместе настораживались при виде хищных глаз в ночи.

Грант скорее почувствовал, чем услышал шелест шагов в высокой траве за своей спиной. Живо встал, повернулся и увидел перед собой мужчину. Долговязого мужчину с покатыми плечами и огромными ручищами, которые оканчивались чуткими белыми пальцами.

– Это вы Джо? – спросил Грант.

Незнакомец кивнул:

– А вы субъект, который охотится за мной.

– Что ж, пожалуй, – оторопело признался Грант. – Правда, не за вами лично, но за такими людьми, как вы.

– Не такими, как все, – сказал Джо.

– Почему вы тогда не остались? Почему убежали? Я не успел поблагодарить вас за починку пистолета.

Джо смотрел на Гранта, не произнося ни слова, но было видно, что он от души веселится.

– И вообще, – продолжал Франт, – как вы догадались, что пистолет неисправен? Вы за мной следили?

– Я слышал, как вы об этом думали.

– Слушали, как я думал?

– Да, – подтвердил Джо. – Я и сейчас слышу ваши мысли.

Грант натянуто усмехнулся. Не очень кстати, но вполне логично. Этого следовало ожидать, и не только этого…

Он показал на муравейник.

– Это ваши муравьи?

Джо кивнул, и Гранту снова показалось, что он с трудом удерживается от смеха.

– А что тут смешного? – рассердился Франт.

– Я не смеюсь, – ответил Джо, и Грант почему-то ощутил жгучий стыд, словно он был ребенком, которого нашлепали за плохое поведение.

– Вам следовало бы опубликовать свои записи, – сказал он. – Можно будет сопоставить их с тем, что делает Вебстер.

Джо пожал плечами.

– У меня нет никаких записей.

– Нет записей?

Долговязый подошел к муравейнику и остановился, глядя на него.

– Вероятно, вы сообразили, почему я это сделал? – спросил он.

Грант глубокомысленно кивнул.

– Во всяком случае, пытался понять. Скорее всего, вам было любопытно посмотреть, что получится. А может быть вами руководило сострадание к менее совершенной твари. Может быть, вы подумали, что преимущество на старте еще не дает человеку единоличного права на прогресс.

Глаза Джо сверкнули на солнце.

– Любопытство, пожалуй. Мне это не приходило в голову.

Он присел подле муравейника.

– Вы никогда не задумывались, почему это муравей продвинулся так далеко, потом вдруг остановился? Создал почти безупречную социальную организацию и на том успокоился? Что его осадило?

– Ну хотя бы существование на грани голода, – ответил Грант.

– И зимняя спячка, – добавил долговязый. – Ведь зимняя спячка что делает – стирает все, что отложилось в памяти за лето. Каждую весну начинай все с самого начала. Муравьи не могли учиться на ошибках, собирать барыш с накопленного опыта.

– Поэтому вы стали их подкармливать…

– … и отапливал муравейник, – подхватил Джо, – чтобы избавить их от спячки. Чтобы им не надо было каждую весну начинать все сначала.

– А тележки?

– Я смастерил две-три штуки и подбросил им. Десять лет присматривались, наконец все же смекнули, что к чему.

Грант указал кивком на трубы.

– Это они уже сами, – сказал Джо.

– Что-нибудь еще?

Джо досадливо пожал плечами.

– Откуда мне знать?

– Но ведь вы за ними наблюдали! Пусть даже не вели записей, но ведь наблюдали.

Джо покачал головой.

– Скоро пятнадцать лет, как не приходил сюда. Сегодня пришел только потому, что вас услышал. Не забавляют меня больше эти муравьи, вот и все.

Грант открыл рот и снова закрыл его. Произнес:

– Так вот оно что. Вот почему вы это сделали. Для забавы.

Лицо Джо не выражало ни стыда, ни желания дать отпор, только досаду: дескать, хватит, сколько можно говорить о муравьях. Вслух он сказал:

– Ну да. Зачем же еще?

– И мой пистолет, очевидно, он тоже вас позабавил.

– Пистолет – нет, – возразил Джо.

Пистолет – нет. Конечно, балда, при чем тут пистолет? Ты его позабавил, ты сам. И сейчас забавляешь.