Андрей Бурцев - Сумерки

- Сегодняшнее ставь, двадцать четвертое апреля. Вот так. - Взяла у него листок, внимательно прочитала, поставила в углу росчерк "не возражаю", спрятала листок в стол. - Ну, гуляй, ты свободен. За расчетом послезавтра придешь, в аванс. Тогда же и трудовую получишь. - Инна Константиновна еще раз ухмыльнулась ему. - Прощай.

Витька не ответил, встал и, повернувшись к ней спиной, вышел. Ему очень хотелось хлопнуть дверью, чтобы хоть стекла задребезжали в жалком кабинетике, но не хлопнул, хотя злость кипела ключом. В конце концов, сам виноват. Виноват только он и проклятые записи в трудовой.

В подсобке он столкнулся с Зойкой. Проходя мимо, она коснулась его бедром, потом остановилась, обернулась, и он тоже обернулся, чувствуя себя, как всегда с ней, дурак дураком.

- Ты чего такой смурной? - улыбалась Зойка и щурила хитрые, бесстыжие свои глазищи, и Витьке, как всегда, хотелось схватить, стиснуть ее. - Поцарапались? - Она кивнула на дверь кабинета.

- Выгнала, - выдохнул Витька. - Ну и черт с ней! Что я, работы себе не найду?

Накрашенная улыбка погасла, глаза у Зойки стали тусклыми, отчужденными.

- А-а... - протянула она. - Ну, счастливо тебе. - И пошла, покачивая бедрами, затянутыми в белый халат.

И лишь на улице, когда обдуло ветерком и пригрело по-весеннему ярким солнцем, Витька подумал о Тамаре. Как сказать, что его опять выгнали, и что придумать на вопрос: почему? Правду, учитывая вчерашнюю ложь, говорить нельзя. А что тут придумаешь? Деньги-то надо приносить домой дважды в месяц... И так ему не хотелось идти домой, что хоть куда угодно, только не домой. Он шел, и яркое весеннее небо казалось черным, как ночью, и солнце приклеилось к нему, точно пластырь. Ноги сами вели его на соседнюю улицу, где в ряду покосившихся, ветхих домишек стояла такая же покосившаяся Лехина хата. Только бы Леха был дома...

5

Солнце давно уже село, густели сумерки. Ветра не было, поэтому внизу под горой, где лежал город и катила река, вместо привычного скопища крыш и труб расстилалась белесая, медленно темнеющая дымка - то ли туман, то ли стоящий в безветрии дым из бесчисленных труб частного сектора.

Тротуар под ногами качался, как лодка в бурную погоду, и приходилось попадать в такт этой качке, чтобы не растянуться посреди улицы. Звенящая с утра пустота в голове стихла и заполнилась, но не чем-то конкретным, а неопределенным, вязким, до ужаса уютным и привычным. Воздух был свеж, залезал под рубашку, но куртку Витька не застегивал, только все время хватался за карман, из которого снова торчала непочатая бутылка "Московской". "На дорожку", - сказал Леха, заталкивая бутылку в карман. И что это он каждый день расщедрился на такие подарки? Вчера на дорожку, сегодня на дорожку? Приятной и непривычной была эта щедрость прежде всегда безденежного друга, но думать ни о чем не хотелось.

По лестнице взбирался с трудом, ступеньки путались под ногами и норовили скинуть вниз, к тому же было темно лампочка не горела вторую неделю. Ввернуть некому, что ли? Витька наваливался на перила, карабкался сперва по ним вверх рукой, а затем поднимал на очередную ступеньку ноги и все непослушное тело. Бутылка стучала горлышком о прутья перил, и Витька боялся, что она разобьется, но сделать ничего не мог.

Попасть ключом в замочную скважину тоже оказалось нелегко. Витька попробовал сделать это с разбегу, ткнулся лбом и коленями в твердое дерево, осел на холодный кафель, но ключа не потерял. Пришлось вставать и подбираться к скважине исподволь, ощущая затылком из чуть приоткрытой двери любопытный взгляд старушенции Ольги Михайловны.

- Так... - сказала Тамара, стоя посреди коридора, пока Витька захлопывал дверь. - А сегодня у кого день рождения был?

Тон ее не то чтобы не предвещал ничего доброго - вчера они помирились, он совершенно ее успокоил, - но был с какимто неприятным оттенком.

- П-похмелялись... - пробормотал Витька первое, что пришло в голову, скинул полуботинки и запутался в рукавах куртки - бутылка тянула вниз. - П-п-после вчерашнего п-п-пх... - Он запутался в букве "п" так же, как в куртке.

- Красив, - вздохнула Тамара, помогла снять куртку, повесила, вытащила из кармана бутылку. Разглядела на свет зеленоватую этикетку - "Московская". - Богатый, - протянула она. - Это ж в киоске тысяч пять стоит. Значит, водочку попиваем, а дома денег на молоко нет.

- Подарили, - Витька встряхнулся, немного приходя в себя.

- Станет твоя заведующая такие подарки делать, недоверчиво возразила Тамара, но с другой стороны, крыть ей было нечем - утром Витька ушел с сотней в кармане. - Аванс, что ли, дали?