М Валигура - Кольцо Афродиты

- Не учи меня, Лысый,- одернул племянника Котовский.

Он подошел к лошади и прошептал ей что-то на ухо. Лошадь фыркнула и с интересом покосилась на Лысого.

- Гош, иди к нам! - замахала мне рукой Оксана.

"Вот еще, блядь",- подумал я. Но подошел.

- А ты Лысого откуда знаешь?- полюбопытствовал я.

- Анфиса знает,- загадочно ответила Оксана.

- Ах, Анфиса! - сказал я и протянул той руку для поцелуя.

Анфиса поцеловала мою руку и встала из-за стола, чтобы поклониться до земли.

- Сиди-сиди,- успокоил ее я.- А то размозжишь голову о стол.

Анфиса поцеловала мою руку еще раз, перекрестилась и села.

- Давно хочу тебя спросить,- начал я.- Вот ты целуeшь мне руку. Почему?

- Есть в тебе, дорогой Гоша, что-то не от мира сего.

- Сама ты припезднутая,- обиделся я.

- Вот и кольцо у тебя необычное.

- Чо в нем необычного?

- Сие мне неведомо. Только оно меня к тебе так и тянет. Уж, думаю, не архангел ли ты, батюшка.

- Не,- соврал я.- Какой я в пязду архангел, матушка. И кольцо у меня обычное.

Правда, говорят, что платиновое.

- Ну да?- оживился мерзавчик Айвенго.- И ты его так запросто носишь?

- Без, - объясняю,- напряжения.

- Дашь показать?

- Не,- говорю,- ну тебя на хуй, Айвенго. Уж больно ты человек мерзкий.

Айвенго надулся. Тут вмешалась лошадь Котовского:

- Петр Петрович, ну так мы будем пить или нет?

Мы так и покатились со смеху. Ну до чего остроумное животное!

А Котовский - не будь дурак - говорит:

- У Лысого спроси. У него Новый Год Тут часы пробили двенадцать, за окном сразу стемнело, а в дверь вломился дедушка Мороз.

- А ну, водки! - скомандовал он.- Я хуячил много миль из Лапландии далекой, пока вас, долбоебов, нашел,- перешел он на прозу.

Налили и деду. Мороз выпил стакан залпом, скукожился и начал отплясывать хоровод.

- Безумный дед,- заметила лошадь, показывая большие, желтые от никотина зубы.

Мы так и покатились со смеху. Это ж надо, какой остроумной может быть лошадь.

Котовский стоял красный от приятного смущения Его окружили и награждали дружескими тычками, подзатыльниками и поплешинами.

- Ну, ты даешь, Котович! - нестройно орали гости.- Да за такую лошадь и тысячи рублей нe жалко !

- Поверите ли,- принялся уверять нас Петр Петрович,- мне за нее ясчык водки предлагали. Не отдал!

- Анацефал! - сказала лошадь.

Мы так и покатились со смеху. Ну, все остроумней и остроумней!

- Эй,- подал голос дедушка Мороз,- вы будете слушать или нет, ослы?

Оказывается, он уже битых полчаса рассказывал в стихах, как добирался из Лапландии на перекладных.

- А теперь, урки, тишина! - заорал дедушка Мороз.- Всe мы ждем, когда зажжется елочка. Так, блядь, или нет?

- Ну...- согласились мы.

- Для этого нам понадобятся две вещи,- дедушка Мороз снял варежки и начал загибать пальцы.- Бензин и спички. Бензин у меня с собой. Лысый, у тебя спички есть?

- Откуда у него?- вставила лошадь. Мы так и покатились со смеху. Очевидно остроумию этой лошади нет предела.

Спички у Лысого, однако, нашлись. Вопреки всeм правилам он закричал: " А ну-ка елочка зажгись! ", сорвал с елки косяк и закурил. Мы всe тоже кинулись, пока не поздно, к елочке и разобрали косяки.

- Et pour moi?- спросила лошадь.

Мы так и покатились со смеху; ни хуя, конечно, не понятно, но очень смешно.

Тут елочка зажглась, мы от нее прикурили и стали попыхивать косяками во всe стороны.

Дедушка Мороз обиделся.

- Тащишь им канистру бензина, как пидорас горбатый, а они, блядь, сами елки зажигают. Лучше буду, как раньше, игрушки приносить.

- Неси,- сказала лошадь.

Мы так и покатились со смеху. Уж так остроумно, что...

Мерзавец Айвенго, гнусно усмехаясь, помог мне встать на ноги. От него так и веяло подлостью.

- Платиновое, говоришь?- осведомился он.

- Какое там платиновое - алюминиевое!

Что только уверило Айвенго в мысли, что кольцо платиновое. Уж такой он скот.

Мне известны всe тайные движения его черной души.

- Уйди, гондон,- сказал я.

- Так он и уйдет,- сказала лошадь.

Падать не было сил. Остроумная лошадь доконала всех.

Пользуясь тем, что я на ногах, я подошел к столу, налил себе стакан водки, выпил, налил еще, снова выпил, и так до тех пор, пока у бедных рыб совсем не осталось конечностей.

За столом Анфиса взасос целовалась с Оксаной. И куда девалась ее былая набожность! Я подошел и пристально посмотрел на них. Оксана ядовито зыркнула на меня глазами.

- Анфиса,- позвал я и протянул руку для поцелуя.

Анфиса оторвалась от Оксаны и принялась покрывать мою руку поцелуями, облизывая каждый пальчик отдельно. Оксана не скрывала своего негодования.