Филип Дик - Три Стигмата Палмера Элдрича

— У меня есть немного Кей-Ди, Барни, — внезапно сказала Энни. Она полезла в карман своих ООНовских брезентовых рабочих брюк, пошарила там и выудила маленький пакетик. — Я недавно купила его в своем жилище. Флэкс Бак Спит, как они его называют. Жилец, который продал мне Кей-Ди, уверял, что из-за Чу-Зет он вскоре ничего не будет стоить. Так что он продал мне его за вполне приличную цену. Я попробовала. Просто насильно запихала в рот. Но как и ты, дальше не смогла. По-моему, самая интересная иллюзия не может быть лучше нашей жалкой действительности. Или это тоже иллюзия. Барни? Я ничего не понимаю в философии. Объясни мне. Потому что все, что я знаю, — это религия, а она не дает понимания. Транслирующие наркотики… — Она разом вскрыла пакет. Ее пальцы отчаянно сжались. — Я не в силах больше терпеть, Барни.

— Подожди.

Он поставил свою чашку и взглянул на Энни. Но было уже поздно. Она приняла Кей-Ди.

— И ничего для меня? — спросил он удивленно. — Ты совсем запуталась. Даже не хотела никого в трансляции.

Взяв Энни за руку, он вывел ее из комнаты, потащил по коридору и втолкнул в кают-компанию, где лежали остальные. Усадив девушку среди них, он сказал с состраданием:

— По крайней мере проведем раздельное испытание, и, по-моему, это поможет.

— Спасибо, — сказала она сонно.

Глаза ее закрылись, тело стало безвольным.

«Сейчас, — подумал Барни, — она уже Парки-Пат. В мире без забот и волнений». Нагнувшись, он поцеловал ее в губы.

— Я еще в сознании, — пробормотала она.

— Но тебе все безразличны.

— Ах, да, конечно, — едва слышно прошептала Энни.

Потом она смолкла. Барни почувствовал, как она ушла. Теперь он вновь остался один, но с семью человеческими оболочками. Барни вернулся назад в свою комнату. Там еще дымились две чашечки кофе.

— Я мог бы полюбить эту девушку, — сказал он себе. — Но не так, как Рони Фьюгет или даже Эмили, а как-то по-новому.

Он задумался.

«Или это от безнадежности? Точно увидев, что Энни принимает Кей-Ди, я вдруг понял, какая вокруг нас темнота. Темнота и безысходность. И не на день, не на неделю — навечно. Так что придется в нее влюбиться».

Он сидел среди полураспакованных вещей, потягивал кофе и размышлял, пока, наконец, не услышал стоны и шорох в общей комнате. К его приятелям-жильцам возвращалось сознание. Он поставил чашку и пошел к ним.

— Почему вы отступили, Майерсон? — спросил Норм Скейн. Он, хмурясь, потер лоб. — Господи, как болит голова!

Он заметил все еще не пришедшую в себя Энни Хауторн.

— Кто это?

Поднялась, шатаясь, Френ. Протирая глаза, сказала:

— Она присоединилась к нам в конце. Это подружка Майерсона. Он познакомился с ней в полете. Она ничего. Только религиозно-тронутая.

Френ критически осмотрела Энни.

— Выглядит неплохо. Там я представлял ее более суровой.

К Барни подошел Сэм Реган.

— Бери ее к себе, Майерсон. Мы охотно проголосуем, чтобы ее перевели к нам. У нас много свободных комнат, а у тебя, можно сказать, будет жена. — Он тоже принялся рассматривать Энни. — Да и милашка. Волосы красивые — длинные, черные. Мне нравятся такие.

— Ах, тебе нравятся, да? — спросила резко Мэри Реган.

— Нравятся, ну и что? — Сэм Реган оглянулся на жену.

— Прежде надо бы ее спросить, — ответил Барни на предложение Сэма.

Все внимательно посмотрели на него.

— Странно, — сказала Элен Морган. — Когда мы были вместе, она не сказала нам ничего. Насколько мы поняли, ты и она только…

— Ты хочешь, чтобы с тобой жила спятившая неохристианка? — резко прервала ее Френ Скейн. — Хватит. Уже натерпелись. В прошлом году уже выгнали одну парочку. От них на Марсе может быть столько неприятностей! Вспомни, как мы делили с ней один разум… Она посвящена в одну из главных религий, во все причастия и ритуалы, в весь этот старый хлам. И она действительно в него верит.

— Я знаю, — сказал Барни скупо.

— Что правда, то правда, Майерсон, — добродушно поддержал Тод Моррис. — Честно. Мы слишком сблизились, чтобы воспринимать идеологический фанатизм Земли. Такое уже случалось в других жилищах. Мы слышали, знаем. Здесь можно и нужно жить, но без абсолютных норм и догм. Для этого наше жилище слишком мало. — Он закурил сигарету и взглянул на Энни Хауторн. — Странно, что такая хорошенькая девочка нахваталась подобной дряни. Видно, таковы все дети.

— Она охотно транслировалась? — спросил Барни у Элен Моррис.

— В основном, да. Конечно, сначала это ее поразило… Но чего же еще желать от первого раза? Она никак не могла понять, как объединиться в управлении телом. Но очень старалась освоить это. Сейчас она уже все уяснила.