Александр Бородыня - Похождения рофессора Эпикура

Глубокий теоретик наслаждения, он, правда, не без труда, но увиливал от самих наслаждений. Радости высшей пробы разрабатывались Эпикуром, тогда как он сам предпочитал архаическое обжорство и умеренное блудодеяние, раз в месяц посвящая всего себя сожжению книг и картин. Радости высшей пробы, изобретаемые Эпикуром, входили в обиход войны. Повсеместно, на всех фронтах, они заменяли собою как логические извращения, так и технологические новинки. А автор все еще ни разу не побывал в боевой обстановке.

Готовилась огромная монография: "Наслаждение во всем - есть радость индивидуума в общем кошмаре". И теперь Эпикур был просто вынужден принять приглашение на стажировку. Серию экспериментов утвердили, и, добравшись рейсовым автобусом до нужного километра шоссе, он перешел на сто пятьдесят часов в зону боев. Сразу за границей мира ему передал свою роту угрюмый человек. Человек этот успел уже избавиться от комбинезона и стоял в чащобе, кутаясь в зеленые побеги. Из рук в руки он отдал Эпикуру планшет из крокодиловой кожи, от всей души свистнул в три пальца, и, ни слова не сказав, зашагал по мирному шоссе к автобусной остановке.

На остановке бывшего ротного встречали друзья и родственники. Возбужденная, радостная жена расправляла штатский костюм. Черный, хорошо выглаженный костюм, как знамя мира, колыхался на ветру. Эпикур только пожал плечами и подумал:

"Может, и у меня обойдется, может быть, повезет, и пойду вот так же пешком обратно, а не в оцинкованном гробу! Всего-то дело - продержаться сто сорок девять часов, пятьдесят минут, есть шанс!"

Теперь у него оставалось всего двадцать пять часов стажировки, а шансов уцелеть практически не было.

Глава 15. ОБЗОР (окончание)

Перегрызть сковывающие ремни удалось не сразу. Эпикур от раздражения даже укусил себя за кисть. От боли мысль его заработала четче. В квадрате окна замигали какие-то отдаленные фонари, там гудело и шипело, слышались голоса. Сорвав с ног последние путы, ротный выскочил в коридор. Тотчас он вернулся, прихватил валявшийся на полу пистолет аспиранта.

"Чертеж бы посмотреть, - соображал он, перебегая по пустому коридору от поворота к повороту. - Не определить даже, на каком я теперь ярусе? Ясно, что под землей, но где под землей?! Какого типа этот бункер?! Ясно, что глубоко, но какого рода здесь сигнализация?!"

Наугад выбрав одну из дверей, Эпикур злобно ударил в нее носком ботинка и, выставив на вытянутой руке взведенный пистолет, ворвался в открывшееся помещение. Тихо пело электричество в приборах. Ходили по маленьким экранам зеленые и красные тени. Из небольшого черного раструба раздавались бульканье и хрип. Стул посередине комнаты хранил еще тепло только что покинувшего его человека.

Это была невероятная удача. Помещение радиоцентра, да еще и пустое. Эпикур с большим трудом, но все же настроил аппарат на прямую передачу. Он трижды вдохнул и выдохнул громко воздух и, ничего не соображая от счастья, закричал в маленький железный микрофон:

- Институт, ну, кто-нибудь там, из лаборатории Эпикура! Институт?

- Ну, Институт, - отозвался динамик. - Чего орешь?

- Фиксируйте на магнитную ленту. Говорит Эпикур.

- Эпикур? - удивился динамик. - Вы же того, все до единого, смертью храбрых! Или у вас предательство?

- С кем я разговариваю? Впрочем, неважно! Фиксируйте! - он сделал паузу и продолжал: - Я радирую из бункера противника. Масса положительных и отрицательных переживаний. Я погубил всю свою роту, последним пал радист. Наслаждение его во время пытки было выше всяких ожиданий. Теперь я...

По коридору грохотали шаги, звучали громкие голоса. Дверь скрипнула, и вошел радист. Он остановился и очумело посмотрел на Эпикура.

- Меня засекли! - крикнул Эпикур в микрофон. - Какое безумное счастье, когда тебя засекают! Отбой.

- А вы что тут делаете? - спросил радист.

- Я здесь, так... - Эпикур пожал плечами. - Ну, что вы смотрите, вы встаньте, пожалуйста, лицом к стене, руки за голову положите, вот. Очень хорошо! Скажите, вы испытываете наслаждение оттого, что я напал на вас?

- К чертям! - сквозь зубы выдохнул радист. Он не договорил, Эпикур ударил его рукояткой пистолета по шее.

Ротный выскочил в коридор и осмотрелся. Вперед хода не было, там маячили фигуры сразу нескольких офицеров, Эпикур попятился и пятился до тех пор, пока не оказался у порога той комнаты, из которой бежал. На полу, на цветных квадратиках линолеума лежал мертвый аспирант, в двух зеркалах все так же отражались кресла и белые лампы. Эпикур проверил оружие, ствол звякнул и откатился.