Олег Мушинский: Нф-100: Мародеры

Топот стих. Глеб рискнул выглянуть за угол. Темная масса остановилась в паре зданий от арки. Неуклюже развернувшись, она неуклюже полезла в пролом, между делом значительно его расширив. Падающие кирпичи выстукивали: "она охотится не за тобой". Глеб шумно выдохнул:

— Фу-ух. Должен сказать, это мало похоже на то тихое местечко, которое Петрович мне расписывал.

— Петрович засиделся в своей берлоге, — фыркнул Герман. — Забыл, что реальный мир склонен к резким переменам.

— Это я заметил, — фыркнул в ответ Глеб.

Фыркнул точь-в-точь как Герман. Собственно, эту вредную — потому что Петровичу не нравилось — привычку он от него и подцепил. А еще говорят, что ментальных вирусов не бывает. Усилием воли Глеб заставил себя отклеиться от стены и побрел под арку. Под ногами хрустело битое стекло. На выходе стоял грузовик, уткнувшись радиатором в угол арки. Мародеры вытащили всё, что смогли утащить на себе, оставив один остов. Глеб выглянул из-за него, и фыркнул еще раз.

Двор зарос травой, над которой торчал один-единственный большой гриб, да и тот деревянный. Это еще люди поставили.

— Молились они им, что ли, для грибного урожая? — хмыкнул Глеб.

Такой тут стоял в каждом третьем дворе. Если действительно молились, то здесь новый мир услышал их мольбы. Как обычно, по-своему.

Вокруг гриба беззвучно шевелилась биомасса. Сотни отростков извивались, сплетались друг с другом и вновь расплетались, образуя замысловатые узоры. Одни и те же фигуры, повторяясь с изумительной точностью, проходили волнами по шляпке, спадали вниз по ножке и снова взмывали вверх по земле вокруг гриба.

Над биомассой висело сиреневое марево. Оно было такое бледное, что Глеб его не сразу и заметил, зато, заметив, сразу увидел ясно и отчетливо. Как будто кто-то мгновенно навел резкость до предельной величины, выделив каждую крохотную искорку в этой блеклой ауре. Для псионического излучения это обычное явление. Если, конечно, оно не ниже третьего уровня, что само по себе очень плохо.

— Надо бы глянуть, что там, — сказал Глеб.

— Перед нами другая работа, — напомнил Герман. — Срочная.

— Да мы быстро.

— Вот так и умер мой второй биотехник, — проворчал Герман, но Глеб уже шагнул во двор.

Со двора это квадратное здание выглядело настоящей крепостью. Массивное, серое, с решетками на окнах. Хвощи, которыми стены успели основательно обрасти, только придавали ему солидности — это были не обычные болотные маломерки, а толстые зеленые лианы с пучками колючих жгутиков.

На крыше напротив арки медленно вращался шпиль. Снизу был виден только самый верх, похожий на цифру "4", хотя должен был — на трезубец со сведенными к центру остриями. Одна антенна отсутствовала, а над шпилем сияла радуга всех оттенков синего. Причем цвета не плавно переливались один в другой, а резко перескакивали. В общем, тоже ничего хорошего.

— Вроде никого, — тихо сказал Глеб. — Так ты мне так и не дорассказал: что там с твоим вторым-то приключилось?

— Проявил неосторожность, — коротко буркнул Герман. — Задержался на открытом месте. Твари его заметили и сожрали. Смотри, сейчас гриб разгорится, и я кому-то буду про третьего рассказывать.

Биотехник за номером три фыркнул и прищурился. Действительно, марево вокруг гриба становилось ярче. Отростки дружно изогнулись, будто сотни змей приготовились разом броситься на свою жертву.

Вот только хватать им ее было бы нечем. Да и незачем. Всё, что требовалось этой мирной колонии примитивов: много воды и немного минералов. Конечно, источником последних вполне мог послужить труп глупого хищника, перепутавшего колонию с бесхозным куском мяса, но целенаправленно примитивы никогда не охотились. Да и слишком сильно они распалились для охоты. Марево буквально на глазах наливалось сочно-синим цветом. В таком облаке колония выгорит раньше, чем во двор забредет этот самый глупый хищник.

— Зараза! — выдохнул Глеб. — Точно ведь сгорят.

И он поспешил к грибу.

— Мир праху твоему, — фыркнул Герман. — По моим расчетам, полыхнёт примерно через тринадцать минут. Успеешь?

— А куда деваться? — на ходу отозвался Глеб. — Да не паникуй ты, Герман. У меня в подкладке подавляющий гель залит. Отработанный, но еще пригодный. Авось, выдержит.

— Вряд ли, — фыркнул Герман. — Последний удар мимо фоном прошел, а у тебя в капюшоне треть этого геля выкипела!

— Так много? — удивился Глеб.

— Так много, — рыкнул Герман. — Вылей эту дрянь. Толку всё равно никакого, а бегать резвее станешь.