Елена Асеева: Середина. Том 2

— Ох! — взволнованно дыхнул мальчик, неотступно глядящий на Велета, и, шагнув назад уперся тельцем в ноги Першего. — Волот.

— Ага, вы так нас и называете, — хрипло отозвался Велет и бас его столь низкий густо наполнил эхом всю залу. — Великаны, волоты, мамаи, асилы… Эт, потому как мы сыны Асила.

— Ужас, — нескрываемо испуганно вторил словам Бога юноша и задышал прерывисто-скоро, точно стал задыхаться.

— Ты напугал мальчика, — раздраженно произнес Мор и плотные, вишнево-красные уста его искривились. — Говорил тебе, Велет, прими допустимый рост, так нет же надо, как-то нарисоваться. Итак, достаточно запоминающийся Бог, чего еще надобно. На одни твои жилы глянешь и надолго запомнишь.

Мор весьма напоминал Вежды… Он был такой же крепкий, высокий, как его старший брат и отличался от Першего своей статностью и точно здоровьем. Впрочем, с Вежды он разнился цветом кожи, каковая у него была много бледнее, почти светло-коричневая, да, также как и у всех Зиждителей, изнутри подсвечивалась золотым сиянием. Иноредь она темнела, становясь слегка смугло-красной. Короткими вроде пушка были курчавые волосы Господа, и на уплощенно-округлом лице с широкими надбровными дугами, несильно нависающими над очами, не имелось растительности. Крупные раскосые очи Димурга смотрели точно щурясь, а вставленные в прямые, черные брови (в самые кончики) желтые камушки янтаря, приподнимая уголки глаз вверх, придавали выражению его лица удивление. Весьма красивым был нос Мора с изящно очерченными ноздрями, конец какового, словно прямым углом нависал над широкими губами.

Не менее знаменательно смотрелся венец Бога, где подымающиеся вверх от обода четыре скрещенные меж собой серебряные дуги, были украшены лоптастыми листьями дуба и дланевидными клена, с миниатюрными цветками, собранными в кисти и зонтики, усыпанные рубинами, белым жемчугом, синим и желтым яхонтами. В навершие тех дуг поместилось огромное яблоко из желтого алмаза, с тонкой зеленой веточкой, кончик коей венчался тремя маханькими розовыми жемчужинами. На Море было одето темно-синее сакхи без ворота и рукавов, распашное книзу, едва достигающее колен, весьма мятое, будто его не просто никогда не гладили, а вспять нарочно носили таковым. На ногах у Господа, однако, находились серебряные сандалии с загнутым кверху носками, к подошве которых крепились белые ремешки. Один, из каковых начинался подле большого пальца и единился со вторым, охватывающим по кругу на три раза голень.

— Ну, чего ты милый малецык забухтел, — по доброму проронил Велет, и переведя взгляд на стоящего в шаге Мора нежно им его огладил. — Хотел просто показать нашему мальчику, откуда выходят легенды их народов.

— Волоты, — голос Яробора Живко явственно дрожал и в груди сызнова появился неприятный болезненный осадок так, что он прижал к тому месту ладонь. — По верованиям лесиков живут в неприступных горах, дремучих лесах и диких степях, сохраняя свою чудовищную силу и сказочный облик. Воплощение самой Мати Земли когда-то волоты были первыми людьми на Земле и обустраивали сушу, насыпали горы, копали узбои рек и озер, засеивали растениями поля и леса.

— Наш, дорогой мальчик, вельми много знает всяких преданий, — пояснил Перший, и, узрев его волнение, медленно опустился подле него на корточки, да пристроил свою большую длань ему на грудь. — Но я думал, он не напугается вида нашего Велета, старшего сына Бога Асила, могучего Творца горной породы. В целом легенды ваши, мой любезный, не далеки от истины, потому как на планету как таковую и впрямь впервые вступают Атефы, — и старший Димург прикоснулся губами к виску юноши, снимая той нежностью все его волнение.

— Однако, наша бесценность, — отозвался Велет, и, несмотря на низость, его бас прозвучал весьма благодушно. Бог повел своими могутными плечами и тем самым всколыхал испуганно замершие на его голове и венце полотнища облаков. — Узбои мы не копаем и растениями не засеиваем поля и леса. На это у нас нет способностей, на это способности у моего Отца Асила и малецыка Мора.

— Асила… Мора, — вслед за Велетом повторил мальчик и усмехнулся. Он слегка приклонил голову, и полюбовно поцеловал лежащую на его груди руку Першего таким образом благодаря за заботу. — Коли я поведаю, что сказывают о Море лесики, вы будете смеяться.

— И что мой дорогой они сказывают? — незамедлительно вопросил Мор и так как юноша зримо его не пугался, убрал руки от грядушки кресла, на которую дотоль опирался. Он все также неспешно обошел кресло и направился в сторону мальчика.